Беглец из Крайпруса (Медведев) - страница 71

— Ты же хотел рассказать про шахтёра Отолдо, — робко напомнил голос из тишины.

— Да ты пей и слушай.

Левая ладонь, вытянувшись до предела, зацепилась пальцами за край каменного выступа. Повиснув на пальцах, благо силы в последнее время моих приключений у меня стало заметно побольше, качнулся телом и, резко выбросив вторую руку, захватился и ею.

— Раньше когда-то ходили вниз значится три смены. Утренняя, в которую входили шахтёры, вставшие вместе с крестьянами с первыми лучами солнца, дневная, сменяя их и вечерняя, которая уходила уже под первые сумерки. Работали все так же по шесть часов. Вот только с последней часто случались какие-то происшествия. То крысы с ума сойдут, стаей всей нападут, то багрозы неожиданно появятся, то ещё что случится. В общем, шахтёров в вечерней смене дохло больше всего. Ну а наместнику значится такой вариант не нравится, больно уж шахтёры жаловаться начали. Даже говорят до крови доходило, придёт бригада, возьмут кирки и не пойдут туда. На стражников бросятся или ещё какой саботаж устроят. Одним словом, народ боялся. Тогда наместник взял и бросил клич, что платит огромную сумму охотникам на монстров, за помощь в изучении рудников. Штольни в то время уже уходили чуть ли ни на километры в разные стороны, часто петляли, а иногда возле самых богатых жил даже встречались. Местами они дублировались, чтобы быстрее вывозить руду с самых далёких и ценных жил. Так вот, собрал наместник человек сорок из авантюристов. Рассудил мудро, что обещать им можно много, так как все ну уж точно не вернутся, а если что случится, то можно будет попросить время, чтобы убедиться в добросовестности работы. Вот только наместник ещё и жадный был ну очень. За это его новый и повесил на входе в шахту. Так вот, отправил значит старый наместник охотников, а следом отправил шахтёров, в ту самую вечернюю смену. И дал он им усиленный отряд из большого количества солдат, чтобы вдруг авантюристы какого монстра на них погонят, у них был шанс. Да и помогут охотникам если что. Так они и пошли.

— И что?…

— Да погоди ты, лучше чаю ещё подлей.

Собравшись подтянуться в этот момент, я лишь снова задёргался на ветру. Пришлось ещё повременить с подъёмом.

— Так вот, ушли значится охотники. Все из себя уверенные, экипированные, прокаченные, на некоторых чуть ли не мифриловые пластинки. Все думали, ну всё. дойдут до самых дальних штолен и перебьют всех. Никто не укроется. Шахтёры за ними пошли, как герои. Первые за долгое время, кто осмелился в вечернюю смену пойти. А народ значится их всем городом пришёл провожать. Те вместе с солдатами скрылись и всё. Тишина. Кто-то постоял, да разошёлся, кто-то вызвался стоять, ждать героев до поздней ночи с вином и пивом, хлебом и мясом. Час нет никого, два нет. Четыре часа проходит, начали люди роптать, что за это время можно пару раз сбегать в дальнюю штольню и назад. А мужики там, сам понимаешь, на тех, кто будет идти медленно и оглядываться по два раза на шаг не походили. Наконец шесть часов проходит, все думали сейчас шахтёры с охотниками выйдут вместе. Мол ждали их специально, чтобы героически показаться. Ещё час проходит. Никого. Вообще тишина. Мёртвая такая. А шахтёры не те люди, которые свою работу любят и станут работать сверх нормы. И никого. Тут уже наместника подняли, хотя он третий сон смотрел-пересматривал да бабёх полапывал. Притащили ко входу. Тот быстро стражу выставил и приказал всем расходиться: мол незачем слухи распускать и покрывать сбежавших с деньгами наместника авантюристов. Ещё два часа прошло — никого на входе нет. Стражники дальше стоят, да поярче факела разжигают. У некоторых аж ноги не выдерживали, так и падали в карауле от страха. Говорят тьма тогда была особенно липкой, прямо, как кисель, огонь заливала. Так ночь и прошла. Солнце только поднялось, возле входа стоят белые столбы. Это новые шахтёры пришли. Народ хоть и неграмотный, но не тупой. Быстро смекнул к чему тут столько солдат крутится. Наместнику доложили о первом случае саботажа в дневную смену. Так он прибежал, давай пинками шахтёров отправлять и угрожать тем, что из города выселит. И стражников за ними, да только те дальше входа не ушли, так, чтобы их было с улицы видать. А наместник сам туда не пошёл, тоже страшно заходить. Так утренняя смена и простояла. Затем дневная. А вечерняя не вернулась. На следующий день крик и переполох. С рудников вернулся из той самой вечерней смены шахтёр. Медленно он так значит катит полную вагонетку разной богатой руды и что-то приговаривает себе. Сам здоровый, только исхудал сильно, не ранен, одежда не порвана, хотя сам довольно уставший. Выкатывает он значит скрипучую вагонетку, а у всех прямо по сердцу скребёт и никто не решается спросить. Наместника вызвали, он значится, прибегает в своей любимой за последнее время манере и криком расспрашивает шахтёра. Что с ним случилось? Ну он ему и отвечает, что ничего. Устал немного, долго работал. Вагонетку полностью сам загрузил, говорит, что там ещё стоят, мол идти за ними надо, сам притащить не смог. Никто, естественно, за ними не пошёл. У него за людей спрашивают, где охотники, солдаты, да где другие шахтёры наконец. А он отнекивается, говорит, мол, один был. Никто с ним не пошёл. Так ему и пришлось одному тащить эту вагонетку. Вышел он значит, отдохнул. Народ его расспрашивать, а он молчаливый, даже с женой говорить не стал. Проспался до вечерней смены весь день, взял кирку и к руднику. Его два раза остановили, а на третий он ушёл. Один. С пустой вагонеткой. Больше его никто никогда не видели. А руду, которую он в первый раз приволок в обвал скинули. Ни один кузнец за неё так и не взялся. Проклятой нарекли.