— Неожиданно, — вздергивает брови. — И что?.. Как вы с ним… Общаетесь? — он практически каждое слово подбирает, обдумывая.
— Нормально. Ну то есть, все это немного странно, конечно, но… Так уж вышло.
Рома стучит пальцами по столу.
— И он не проявлял к тебе… — запинается, а я закусываю губу.
— Ром, ну зачем ты? — спрашиваю быстро. — Ты думаешь, я бы позволила?
— Нет, конечно, нет, — Рома хмурится, качая головой. — Извини, просто… Просто все это очень неожиданно. Не знаю, как реагировать. Но вы ведь общаетесь?
— По работе.
— Это надолго?
— Я не знаю, но думаю, не больше двух-трех месяцев.
Он кивает в задумчивости, а потом резко упирается в меня взглядом.
— Ты не думала рассказать ему?
— О чем? — вздергиваю брови, не сразу понимая, а когда он тушуется, хмурюсь, внутри затопляет обидой. Поджимаю губы, но потом отвечаю. — Мне не о чем с ним говорить, Ром. Гоша — наш с тобой сын, и Тимур не имеет к нему никакого отношения. А когда ты задаешь такие вопросы, я начинаю думать…
— Прости, — перебивает Рома. — Конечно, Гоша мой сын. Я его люблю. Ты же знаешь…
Киваю, отходя к кухонному гарнитуру, наливаю стакан воды, замечая, как подрагивают руки. Знаю, что Рома любит Гошу, но все равно порой у него вылетают такие фразы вроде «Я его люблю, но…» Когда любишь, не может быть но… Любовь безусловна. Особенно любовь к детям. Но я не могу винить мужа, ведь Гоша ему действительно не родной. Хотя разве родной тот, от кого родили? По мне, так родной тот, кто вырастил, кто дарил любовь, заботился, помогал, воспитывал.
— Мили… — слышу Ромин голос. — Может, нам еще попробовать?
Сжимаю стакан так сильно, что белеют пальцы. Выдыхаю, отставляя в сторону. Поворачиваюсь. Рома смотрит как будто виновато. И снова я не могу его осуждать, не могу…
— Ром, ты же знаешь, в этом нет смысла. Мы пробовали два раза, и что в итоге? Я не готова… Не готова потерять еще одного ребенка.
Он кивает, отворачиваясь. Чувствую, как на глазах выступают слезы. Доктора сказали, у нас с Ромой несовместимость. Очень низкие шансы. Мы пытались. Дважды. И оба раза были как моя личная маленькая смерть. Этот для Ромы все прошло мимо, только на словах, а для меня…
Для меня это были дети, я их чувствовала, я их успела полюбить даже за тот короткий срок, что они были в моем животе. Первый раз мы были беспечны, не ожидая ничего плохого. Второй подошли к вопросу серьезно: поддерживающая терапия, стационар. Я готова была пролежать в нем хоть все девять месяцев. Но так долго не понадобилось, малыш ушел от нас гораздо раньше.
С тех пор мы больше не пытались. Я знаю, Ромка мечтал о том, что у нас будут еще дети, наши с ним дети. Наверное, эта мысль в свое время примирила мужа с тем фактом, что Гоша не его сын. Только вот ничего не вышло. Ничего, кроме боли и отчаянья, которое тоже сменилось смирением.