— Но… Как же так? — я все еще в шоке, потому кудахчу, словно курица, задаю бессмысленные вопросы, — но мама и папа мне ни слова… Да нет! Ну это же бред! Просто бред! Они не могли! Они бы мне сказали! Они бы… Они бы не поступили так со мной…
И, чем больше я говорю, чем больше отрицаю, тем с большей и большей ясностью понимаю, что… Могли.
Теперь становятся понятными те церемонии, что родители устроили, когда сообщали мне о поездке. И их настойчивость… Но… Почему? Зачем так?
— А ты бы согласилась? — наверно, я последние слова произношу вслух… Ну, или Алия умеет читать мысли, — ты бы поехала сама?
— Нет… — здесь и сомнений никаких.
Я учусь. У меня планы! У меня впереди столько планов! Какое замужество? Тем более, неизвестно за кого! Глупость какая!
— Ну вот…
— Но что это меняет? — перевожу на Алию ошарашенный взгляд, — ну хорошо, приехала я сюда… И дальше что? Они меня силой, что ли, заставят? Глупости. Сейчас не Средневековье.
— Смотря где, — опять усмехается она, а глаза печальные-печальные.
— Да что они могут сделать?
— Они могут… Да все, что угодно, Наи… Например, запереть в комнате и выдать силой.
— Это как?
Я до сих пор не понимаю, о чем она говорит. И не могу представить, что моя бабушка любимая, так душевно, так тепло встретившая меня, моя тетка… Да мой брат даже, пусть он уже и взрослый не по годам, суровый мужчина! Как они могут заставить… Запереть… Отдать меня чужому человеку без моего желания?
Такого не может быть!
И папа с мамой…
Да нет! Нет же!
— Ты шутишь, да? — я с надеждой смотрю на сестру, — ответь! Обманываешь меня зачем-то? Я маме позвоню!
— Звони, — спокойно отвечает она.
И выходит из комнаты.
За окном — черная-черная ночь, мне плохо и почему-то страшно. И не верится, никак не верится в жуткие слова сестры.
Я набираю маме, не думая о том, что уже очень поздно. У нас разница два часа, родители спят давно. Но мне сейчас настолько плохо, настолько колотит от ужаса, что только мама может успокоить.
Конечно, это бред все! Ну конечно!
— Алло, Наира, что случилось? — голос мамы, сонный и тревожный, мгновенно успокаивает. Мама сейчас все развеет, все мои страхи, как в детстве, когда я, увидев плохой сон, забиралась к ней в кровать и спокойно засыпала под родительской защитой.
— Мама! Мамочка! Мне тут сказали… Что-то дикое… Ты прости, что бужу, но я должна знать… Скажи, что это неправда…
Я говорю бессвязно, сглатываю, потому что жажда все еще мучит, но все же тороплюсь услышать правду, которая меня успокоит.
— Они что-то тут про сватовство… Про замужество… Мама! Это же неправда? Позвони им, скажи, что неправда!