И позвонил по нужным телефонам.
Конечно, делу можно было дать ход, потому что нельзя такое с рук спускать, неизвестно, сколько еще девчонок эти твари успели вот так оприходовать, но тут было несколько мешающих факторов.
Первый, и немаловажный: то, что тварей я все-таки сильно поломал. Ну, переборщил, говорю же. Тренера рядом не было, чтоб тормозить. Вот и пришел в себя только, когда их по стенам качественно размазал. Тонким слоем, да уж. Любителей легкой наживы увезли в реанимацию, а Рашидик прояснил про их родню. Не самые последние люди в городе. С отцом одного из них я даже встречался на каком-то приеме у мэра.
Вряд ли они меня запомнили, конечно… Не успели просто, тренер мою быстроту всегда отмечал. И умение работать ногами тоже.
Но, если дать делу ход… Вони будет много. У меня налицо превышение допустимых пределов, могут разораться…
Так что мы с Рашидиком посовещались и решили не борщить.
Твари наказаны, на больничных койках не меньше пары месяцев проведут. А потом еще и реабилитационный период долгий… Вполне хватит времени подумать о своем поведении и причинно-следственных связях.
Однако же, девчонок надо было разъяснять, кто они и откуда.
Моя сладкая добыча в себя не приходила, врач, вызванный мною, уверял, что ничего серьезного, просто надо поспать.
Я это воспринял правильно. Пусть выспится. Я ей все условия для этого предоставлю. В своей квартире.
А вот вторую, которая явно поменьше выпила отравы, удалось привести в чувство.
Девка плакала, причитала и не хотела называть себя, опасаясь брата Рустама.
Но Рашидик силой забрал у нее телефон и нашел телефон того самого Рустама.
Парень, судя по голосу, знатно охренел и даже не поверил, что его сестренки могут гулять по ночам. Но потом, видно, проверил их наличие в девичьих кроватках… И примчался.
И тут-то и выяснилось, что он — Байкулов, сын Айши, в девичестве Перозовой…
И я его даже видел несколько раз, правда, давно, еще когда дед и отец были живы.
Тесен мир! Тесен наш город!
— Плохо ты за сестрами следишь, — с досадой бросил я бледному Рустаму, поглядывая на спокойное, такое красивое лицо Наиры Перозовой, лежащей на заднем сиденье моей машины, — девушки из хороших семей, порядочные, честные девушки, по таким местам не ходят.
— Брат, клянусь, это первый и последний! — Рустам прижал ладонь к сердцу, — я поговорил с сестрой… Она плачет, клянется, что никогда не ходила никуда. Просто Наира… Она же из Европы, понимаешь? И там развлекалась. Она Алию вытащила. Привезла, вон, тряпки эти дешевые… У них там нравы свободней… мы же не можем отвечать за то, что было далеко? Брат, я пойму, если после этого ты… Ты не захочешь… Это позор, да.