Все-таки, я довольно много женщин повидал на своем веку и умею отличить опытную от неопытной.
И, еще в первый наш раз, когда трогал ее, целовал, против ее воли зажигая в ней желание, стало понятно, что этот сладкий плод Наира пробует впервые. Ну, или она настолько хорошая актриса, что ее не грех и в жены взять.
Не скажу, что доволен своим поведением с ней.
Все же, я пытался вычислить ее реакции, понять, насколько она будет послушной, насколько она готова подчиняться, прогибаться…
Мне бы не хотелось, чтоб она меня боялась. Мне хотелось, чтоб она меня желала, хотя бы в половину так, как я ее желаю.
Я был доволен ее реакцией.
За внешностью невинной малышки таилась настоящая горная львица, страстная, яркая, острая на язык даже, стойко пытающаяся защитить себя…
Это никак не вязалось с образом распутной девушки, который мне нарисовал ее братец.
Опытная в любовных утехах женщина так себя не ведет. Она четко знает, где ее главное оружие, и умело использует его.
А Наира билась за себя, как львица. И не ее вина, что я победил. Я, все же, умелее в этих вопросах…
И забавно, что, мозгом понимая, что Рустам мне соврал зачем-то про свою двоюродную сестренку, я все же в глубине души опасался… Что он окажется прав.
Осознание, что моя, уже моя Наира была с кем-то, давило и выбешивало. Заставляло делать глупости, чтоб в очередной раз убедиться в своей неправоте…
Я разрывался на части, все думал и думал о ней…
И, наверно, в конце концов, не выдержал бы и проверил, не дожидаясь ее согласия…
Но тут случилось это.
Мы попали в ловушку, вдвоем. И появилось время узнать друг друга такими, какими мы были на самом деле… Появилось время для нас.
И я его использовал.
Наверно, сейчас нет на свете более счастливого человека, чем я.
Единственное, чего не хватает — это того, чтоб нас уже вытащили из этого каменного мешка поскорее!
А то моя жена пугается.
Азат. Жена
— Я уснула, ох…
Она шевелится неловко, пытаясь привстать, опирается о мою грудь. Я не дергаюсь, смотрю в сонные глаза, в которых постепенно появляется осмысленное выражение.
Наира оглядывается, затем переводит взгляд на свои ладони, лежащие на моей груди, быстро и остренько косится на меня и смущенно прикусывает губку. Наверняка, она еще и вспыхивает нежнейшим румянцем, моя невинная жена, но здесь полумрак, и я этого не вижу.
— Полежи еще, — шепчу ей тихо, — нам некуда торопиться…
— Но тебе, наверно, тяжело… И вообще…
— Вообще, тут твое самое место, жена. На моей груди, рядом с сердцем.
Наира удивленно распахивает ресницы и, кажется, еще сильнее краснеет.