Я распахнула глаза. Вот так признание!
— Филипп…
— Не говори ничего. Она ведет себя неадекватно по отношению к тебе. Я не допущу такого. — Он подошел вплотную и погладил по волосам. Наверное, моя прическа была ужасной, я боялась даже взглянуть на свое отражение… — Прости… Я не смогу защитить тебя от всего, но обещаю, что буду стараться. Ты — самое дорогое, что есть в моей жизни. Я понял одно — только любовь помогла мне сегодня посадить этот чертов самолет!
Филипп говорил с жаром, я смотрела и понимала, что в его душе ураган.
— Я тоже люблю тебя! — ответила я и, ловя губами соленые дорожки, текущие из глаз, прижалась к его груди. Звонок телефона прервал тишину.
— Он что, уцелел?! — я удивилась. Филипп кивнул. Экран был разбит, но гаджет работал. Телефон мигал уведомлениями о десятках пропущенных от Евы, мамы, и даже Артура. Я вздрогнула. Неужели они узнали? Дрожащими руками я ответила на звонок:
— Алло.
— София! — рыдая в телефон, крикнула мама. — Ты жива?!
— Да. Все в порядке. Как ты узнала?
— Об этом передают по всем каналам! Что стряслось? Филипп с тобой? Как он? Кто еще был с вами?
— Да, мы все целы. Не волнуйся. Просто не слишком мягкая посадка. Новости склонны преувеличивать! — слукавила я. Меня обрадовало, что маму интересует не только мое состояние.
— Слава Богу! Ты не представляешь, что я испытала. Пообещай, что больше не будешь летать! — надрывалась мама.
— Я не могу давать такие клятвы, — ответила я.
— София!
— Мам, извини, но мы хотим отдохнуть. Все хорошо. Мы живы. Если хочешь убедиться — приезжай.
— Уже взяла билет на ближайший поезд, — заявила мать.
Я подняла брови.
— Тогда ждем. Адрес пришлю.
«Обрадовав» Филиппа новостью о визите моей мамы, я разослала успокаивающие сообщения друзьям и отключила телефон.
— Я лягу. Приходи, — сказала Филиппу. Он говорил с отцом. До меня долетали лишь обрывки фраз.
— Не сердись на мать. Она была очень напугана. После аварии у нее постоянные кошмары. Она боится за тебя.
— Я понял. А теперь хочу отдохнуть. Спасибо за все.
— С шумихой я улажу. Но, надеюсь, ты сделал выводы. Все могло кончиться гораздо хуже, ты не готов, — сказал Леонард и ушел.
Я услышала, как Филипп стукнул кулаком по столу, когда дверь за отцом закрылась. Он понимал, что теперь еще долго не сможет сесть за штурвал. Я вздохнула — в этом была моя вина.
— Спишь? — Филипп осторожно пристроился на краю постели около меня.
— Нет. Не могу заснуть.
— После такого денечка это не удивительно… — тихо сказал он.
— Без тебя не могу.
Любимый аккуратно разделся. Вещи были испорчены, я заметила несколько здоровых ссадин на его теле. Будут новые шрамы.