Сабрина смеется, подходит ближе, чтобы обнять меня за плечи. — Я знаю, что ты знаешь их с начальной школы, но, думаю, мы оба знаем, кто мне больше всего интересен.
Я оглядываюсь назад, где Шон и Дэйв исчезли из виду. — Шон кажется на ноль процентов странным по поводу Эллиота.
— Разве это не хорошо?
Я пожимаю плечами. — Конечно. Но я все еще чувствую себя виноватой за то, как много я думаю об Эллиоте и прошлом, а когда я говорю об этом с Шоном, он такой — 'Все нормально, детка, ничего страшного'. Но, может быть, это потому, что я не совсем честна с ним о том, каково это — видеть Эллиота? Хотя, — добавляю я, размышляя вслух, — Шон сразу же предположил, что это нечто большее, чем просто встреча со старым другом, когда я заговорила об этом, но его это даже не смутило. Это странно?
Сабрина отвечает на мой лепет беспомощным взглядом. По крайней мере, я не единственная, кто в замешательстве.
Я простонала. — Наверное, я просто слишком много думаю.
— О, я уверена, что это так. — Я слышу в ее голосе изюминку, полное отсутствие убежденности, но у меня нет времени сомневаться, потому что я вижу Никки и Дэнни, идущих по тропинке к нам. Взяв скорость, я бегу к ним, обнимая сначала Никки, а затем Дэнни.
Хотя я вернулась в район залива около шести месяцев назад, я еще не видела их, и это удивительно сюрреалистично — видеть, как они изменились и — что еще более важно — как они не изменились. С Никки я познакомилась в третьем классе, когда мы были соседями по парте, и ее родители, очевидно, лучше других справились с тем, как она переживала потерю подруги, у которой в следующем году умерла мама, потому что, хотя Никки не всегда знала, что сказать, она не переставала стараться. Дэнни переехал в Беркли из Лос — Анджелеса, когда мы учились в шестом классе, поэтому он пропустил худший период моей сердечной боли и последующих социальных неурядиц, но в любом случае он всегда был в стороне от всего этого.
И для глаз, которые не видели ее почти семь лет, Никки выглядит потрясающе. В нас обоих течет южноамериканская кровь, но если я унаследовала от мамы маленький рост и смуглую кожу, а папа — высокий рост и светлый цвет лица, то Никки — светлокожая и зеленоглазая, и всю жизнь обладала своим естественным изгибом тела. Сейчас она выглядит как капитан какого — нибудь высокооктанового вида спорта.
Дэнни, напротив, выглядит как любой другой двадцативосьмилетний парень, живущий в Беркли: слегка полноватый, улыбчивый, слегка небритый.
Мы только начали нагонять друг друга — оказалось, что Никки тренирует женский баскетбол в школе Беркли, а Дэнни — программист, работающий на дому, — когда мое внимание привлекло плечо Сабрины.