Он предлагает Fatapple's в Беркли, не имея ни малейшего представления о том, как близко это находится от моего дома. Поэтому вместо этого я предлагаю встретиться на вершине холмов Беркли, в парке Тилден, у входа на тропу Wildcat Creek.
Я приезжаю туда раньше него, и возле машины натягиваю флиску повыше на шею, чтобы бороться с ветром. Туман накатывает на холмы, и кажется, что серый горизонт опускается в долину на дюйм.
Я люблю Тилден, и у меня столько воспоминаний о том, как мы приезжали сюда с мамой, катались на пони, кормили коров на Маленькой ферме. После смерти мамы мы с папой приезжали сюда почти каждые выходные, чтобы покормить уток на пруду. Мы сидели в тишине, бросали в воду оторванные кусочки хлеба и смотрели, как утки подхватывают их, соревнуясь друг с другом в кряканье.
Ностальгия по Тилдену, кажется, смешивается с ностальгией по Эллиоту и образует мощное варево в моей крови, пронизывая меня насквозь. Несмотря на то, что мы с ним никогда не были здесь вместе, мне кажется, что мы были вместе. Такое ощущение, что он — часть моего ядра, вплетенная в мою ДНК.
Поэтому, когда он появляется из тумана парковки и движется ко мне своей длинной, неспешной походкой и в обтягивающих черных джинсах… это заставляет мою тревогу просто… испариться.
В порыве очевидного прозрения я понимаю, что Сабрина была права: я не жила без него. Я просто выживала.
Я хочу как — то разделить с ним эту жизнь. Я просто… не представляю, как это будет выглядеть.
Он, кажется, читает мое настроение, когда опускается на скамейку рядом со мной, скользит рукой по спинке. — Эй, ты. Все в порядке?
Импульс обнять его почти изнуряющий. — Да, просто… длинный день.
Он смеется над этим, протягивает руку, чтобы нежно обхватить мой хвост и потянуть за него. — И это только полдень.
— Я встречалась со старым финансовым консультантом отца.
Другой рукой он тянется вверх, почесывая бровь. — Да? И как все прошло?
— Она хочет, чтобы я продал один из домов.
Эллиот молчит, переваривая сказанное. — Как ты к этому относишься?
— Не очень. — Я смотрю на него. — Но я знаю, что она права. Я не живу ни в одном из них. Просто я не хочу избавляться от них.
— Они оба несут в себе много воспоминаний. Хороших и плохих.
Вот так, он прорезает все насквозь. Даже с того момента, когда он впервые спросил о моей маме, он был мягко неумолим.
Я подтягиваю ногу и поворачиваюсь к нему лицом. Мы так близко, и хотя мы на улице, в общественном парке, вокруг нас никого нет, и это кажется таким интимным. Его глаза сегодня скорее зеленые, чем карие; он немного щетинистый, как будто не брился сегодня утром. Я засовываю руку между коленями, чтобы не дотянуться до его челюсти.