Прозвенел звонок, оповещавший о начале занятия, комната опустела, и я осталась одна. Пар у меня больше не было, а уйти домой не позволяли дополнительные обязанности в виде подслушивания за студентами-кавээнщиками. Хотя, в том, что репетиция у них состоится, я уже уверена не была. В любом случае, следовало дождаться Измайлова и узнать, что он скажет.
Появился начальник спустя примерно час, начавшаяся пара еще не успела закончиться. Мне показалось, за это время он помрачнел еще сильнее, тонкие губы, сжавшись в линию, совсем исчезли, а пространство между бровей разрезали две поперечные морщины. Пригласил к себе в кабинет и коротко рассказал все, что узнал сам. Новости были неутешительные. Парень умер мгновенно, приехавшая скорая констатировала факт смерти. Причем, выбросился он, пребывая скорее всего не в здравом уме. Видевшие его до трагедии ребята сообщили, что тот вел себя странно: был очень эмоционален, подпрыгивал на месте, тараторил всякий бред и сопровождал это бурной жестикуляцией. А потом вдруг рассмеялся, запрыгнул на подоконник и сделал то, что сделал. Никто не ожидал ничего подобного и даже среагировать не успел. Соседнее крыло университета, где и случилось несчастье, уже стоит на ушах. До нас, находящихся в противоположной стороне, печальные новости еще не успели дойти, судя по относительному спокойствию окружающих.
– Вы думаете, он был под наркотиком? – уточнила я то, о чем не было сказано напрямую.
– Вероятнее всего. В любом случае, ректор в частном порядке обещал поделиться результатами вскрытия.
Мы помолчали.
– До сих пор думаешь, что я блажь затеял? – всерьез поинтересовался Андрей Маратович.
– Уже не знаю, – спустя время севшим голосом ответила я. Ситуация становилась все страшнее, и от личного участия во всем этом было не по себе. – Кто, если не мы, да? – печально усмехнулась.
Директор ответил такой же скупой улыбкой. Налил мне чаю, вытащил из шкафа конфеты, а сам отправился в преподавательскую, звонок на перерыв как раз только что прозвенел. Я выходить из уютной тишины кабинета не спешила. Чай у Измайлова был ароматным, как я люблю, шоколадные конфеты хоть и совсем немного, но утешали, а подаренная возможность не принимать участия в обсуждении печальной новости удерживала меня на стуле даже крепче, чем если бы меня к нему пристегнули.
– Как ты? – вернувшись, осторожно поинтересовался Андрей Маратович, будто парень приходился мне как минимум родственником.
Молча пожала плечами, а потом добавила:
– Вроде неплохо.
– Езжай домой, репетицию я сам отменю.