Её аж передёрнуло от воспоминаний, но эта посиделка в лесу действительно ассоциировалась именно с теми тремя страшными днями, после которых случилось несчастье.
— А мы тогда берлогу медведя нашли, — оживился Роб, вспоминая приключения его команды. — Не знаю, как Винсент с Евой справились, но меня мутило всю дорогу, пока они спали под его шкурой. Зато мы были обеспечены мясом на все три дня. Кстати, тогда мы следили за Генри. Даже взяли лишних монет на тот случай, если вам понадобится наша помощь, и ждали все то время, пока вы не прошли дальше. Да… Как жаль, что всё закончилось не очень хорошо.
Как-то тема опять ушла в грустное русло. Роберт взял приготовленную ему порцию и поблагодарил Айку. Некоторое время он смотрел на еду и с улыбкой вспоминал, как они с Винсентом и Евой провели те три дня, пусть и в беспокойстве за Генриха. Ещё тогда это вошло у них в привычку — Генрих всегда был в опасности. И его переживания из-за смерти Риз все они тяжело перенесли.
— Как жаль, что соревнования закончились трагедией. На Генри тяжело смотреть было, — вздохнул Роб и откусил бутерброд. Но не лучше ли перевести тему в более приятное русло? — Но до этого было весело. Помню эстафету. Как я старался выиграть, но даже помощь со стороны мне не оказалась полезна. Тогда я был слабаком.
Из-за тайны Айки не было ничего удивительного, что она сейчас не ощущала всю ту трагедию, которую чувствовали остальные. Других погибших учеников было очень жалко, но Айка их не знала или видела вскользь. Тогда несколько дней после развала храма в подвалах академии она горевала наравне со всеми, пока в одной из изуродованных учениц, которую было просто не узнать, не признала (знакомые лица взрослых сидели над телом в лазарете) Риз. Тогда-то и началась их ложь.
Но тема была сменена, и Айка была этому очень рада. Правда, стоило ли уходить в это русло?
— Ты так старался, чтобы я стала твоей девушкой… — Она бы никогда не начала это вспоминать по доброй воле, но он начал сам, а атмосфера без замков, без титулов — без всех этих масок, раздевала души, и Роберт с Айкой, пусть не по своей воле, но становились теми, кем были — всё еще любящими друг друга людьми. — И ведь проиграл всё равно, — усмехнулась она и взглянула на Роберта. — Всё-таки слабак или нет, но постарался ты в тот день очень плохо.
Издевалась, но никак не обижала. Издевалась так, как любила это делать еще во время учебы. Пользовалась его невинностью и непониманием мира любви и женщин. А потом и сама не поняла, как стала заложницей своих же игр. Его заложницей. Такого слабенького неопытного мальчишки.