В руках неизвестной был лук, и она незамедлительно им воспользовалась — первой стрелой немедленно был побежден враг с мечом, а вот с магом такое дело не прокатило. Он успел поставить щит от стрелы, об который та просто разлетелась в щепки. Но на то и был расчет — женщина увернулась от удара посохом, но при этом пробежала под выставленной рукой мага. Схватив её и ударив снизу вверх в локоть, ломая кость, она завела руку за спину и приложила лезвие к горлу мага, готовая закончить его мучения и крики, что оглушали всех, кто мог их слышать на этом этаже.
— Нет! — крикнул Генрих и выставил руку вперёд, удерживая заклинанием лезвие у горла мага, чтобы оно не могло навредить. Медленно поднявшись, он пошел по коридору к магу и неизвестной в плаще. — Они простые слуги, они не должны умирать! Отпусти его, кто бы ты ни был.
Генри мог предположить любой исход, но никак не смерти этих людей. Люди не должны в нем видеть того же, что и в Вильгельме. Страх не должен управлять ими. Он всю жизнь боролся с этим страхом внутри себя, поэтому знает, каково это. Его не должны бояться!
Все ещё держа магией фигуру в плаще, Генрих приказал магу уйти, хотя тот через крик его не услышал. Пришлось силой отталкивать его, когда Генри приблизился и схватил руку убийцы своей. Пусть этот маг рассказывает отцу или кому-то ещё, но больше никто не умрет! Они не виноваты в том, что выполняют приказы, потому что боятся.
— Кто ты? — обратился он к неизвестной и скинул ее капюшон, одновременно срывая маску. Рука Генриха по-прежнему сжималась, но действие магии прекратилось. Его глаза широко распахнулись, и он попятился назад. В какой-то момент он даже решил, что спятил, что ему мерещатся призраки прошлого, потому что его всё-таки убили. Но руку он сжимал определенно живого человека. Он даже обернулся на комнату, где остался Ральф почти без чувств, грешным делом подумав на его шуточки. Только вот было совсем не до смеха. Этого не могло быть — перед ним стояла она! Он слишком хорошо помнил ее глаза, ее черты лица, которое с одной стороны было сильно травмировано. Не узнать её он не мог. — Риз?..
Но взгляд её был холоден, хотя что-то можно было сравнить с обидой. Она попыталась рывком вырвать свою руку из его тисков, но Генрих будто бы окаменел. Риз не моргая смотрела ему в глаза и, честно признать, было больно от того, что он всё-таки её увидел. Сама виновата — опоздала, но…
— Должно быть хоть какое-то уважение к чужому ремеслу. Тем более если тебя спасли, — не своим голосом сказала она.
Это было что-то отдаленное, что напоминало голос грозного мышонка, которого травили в академии за свою принадлежность к Медным. Но шрам тянулся вниз, под одежду, на шею — пострадало не только лицо. Теперь это был сильно охрипший голос человека, который накануне орал во всю глотку несколько часов. Свободной рукой, она натянула свой капюшон обратно.