Пусть король и королева делили одну комнату и одно ложе, Генрих ни разу не притронулся к Айке в сексуальном подтексте. Обычно Айка приходила раньше, но в этот раз Генри пришлось ждать ее. Он и здесь сидел за столом с бумагами и придумывал, что же напишет правителю Люция. Как и обещал, он не отправит письмо без ведома Айки, но текст решил подготовить уже сейчас. Несколько листов были скомканы и брошены в урну, а Генриху все не нравилось, что у него выходило. То слишком нагло напишет, то, наоборот, чересчур мягко. Благо Ральфу с самого начала было строго настрого запрещено посещать царские покои супругов, Генри даже подозревал, что Айка поставила молитвами защиту от него на комнату, но сейчас это было только на пользу: никто не отвлекал.
«Дорогой Феликс…» Зачеркнул. «Ваше Величество Феликс, спешу узнать, как Ваше благополучие? Ввиду сложившейся неблагоприятной ситуации с королевством Летарт переживаю, как это отразится на соседях, таких, как мы с Вами. Я не так давно взошел на престол и не так опытен, как Вы, но мне хочется верить, что между нашими королевствами останется крепкая дружба, как при ныне покойных короле Саймане и королеве Каролине. Смею просить об очной встрече, дабы обсудить действия, направленные против Летарта. С уважением, король Генрих Бартоломью».
Прочитав строчки ещё раз, Генри недовольно скомкал и эту бумажку, а затем швырнул к остальному мусору как раз в тот момент, когда двери отворились. Он промахнулся, поэтому бумажка упала к ногам Айки, из-за чего Генрих состроил ещё более недовольную физиономию.
— Ты поздно, — зачем-то сказал очевидное Генри. Он заметил необычную бледность на лице супруги, но по этому поводу решил промолчать. Если случилось что-то серьезное, она сама расскажет.
Айка опустилась к бумажке и вопросительно взглянула на Генриха, спрашивая разрешение прочитать. Получив незаметный кивок, она открыла и бегло пробежала по строкам. А потом скосила глаза на кучку бумаг вокруг стола.
— Дурные вести, Генри. Из самого замка. — Она прошла к его столу, но чтобы выбросить бумагу в урну, и только после этого вернулась к шкафу у входа и разделась, чтобы сменить одеяния на ночные. И пока это делала, пересказала слова своей шпионки. Говорила она медленно, будто всё пропускала через себя вновь, но чем больше — раздражалась, гневалась. Ей было противно, омерзительно, что такой человек вообще существует.
Когда она накинула на свои плечи полупрозрачное платье белоснежного цвета, через которое просвечивалось не менее белоснежное бельё, Айка уже просто ходила по покоям и нервно теребила пряди своих волос.