— Я что-то не так сказала, юный лорд? Простите, не знаю вашего имени.
Мальчик, в последний раз хихикнув, откашлялся и, по-доброму улыбнувшись, хрипло ответил:
— Меня зовут Ваня, лэди, — перекривил он.
Его усмешку я почувствовала явно. А еще это «лэди». Так называют аристократок в его мире? Похоже на наше обращение. Я даже приосанилась. Но следующие его слова изумили меня еще больше, как и сбили с толку.
— И я не лорд. В моем мире давно нет аристократии. Так что давай на ты и по имени. Вот как тебя зовут? Судя по твоему хоть и растрепанному, но свежему виду, ты не старуха.
Возмущенно открыв рот, укоризненно посмотрела в смеющиеся темные глаза, медленно закипая. Это что он сейчас такое сказал?!
— Я не старуха! — воскликнула, уперев руки в бока. — Мне всего тридцать лет!
И не успела я полностью договорить свою тираду, как парень подавился воздухом и расхохотался пуще прежнего. И что я снова смешного сказала?
— Простите, лэди, ошибся. Надо же, не старуха. Тридцать лет. Вот умора, — сквозь хрюкающий смех, выдавливал он. — Ну, ты мать даешь. Как зовут-то тебя, «не старуха?»
Прищурившись, раздраженно буркнула:
— Арида.
Почему-то на этого юного наглеца я совсем не могла злиться, а припомнив каким странным именем назвался «не лорд», растянула губы в хитрой улыбочке, невинно спросив:
— А Ваня, это что, твое имя? Знаешь, больше похоже на кличку домашнего питомца, — доверительно подмигнула ему и уже сама хихикнула от возмущенно открывшегося рта мальчишки.
Юнец покрылся симпатичными алыми пятнышками на щеках, взлохматив ежик волос, возмущенно воскликнул, грозя кулаком:
— Мое имя никакая не кличка! Мое полное имя — Иван! — он гордо вздернул нос, отчего я снова хихикнула. — Сокращенно — Ваня. Ясно?!
— Ясно-ясно, — покивала я, тут же состроив жалобную рожицу. — А покушать у тебя найдется чего, Иванька?
Юнец, сузив глаза, серьезно припечатал:
— Есть. Но еще раз меня так назовешь, останешься без еды.
И что-то отразилось в его темных глазах такое, что я нервно икнув, выставила руки, забормотав:
— Ладно, ладно, Иван, я все поняла. Так что, покормишь?
А про себя подумала, что ему скорей всего больше семнадцати лет. Уж очень у него оказался пробирающим взгляд.
Новый знакомый с минуту посверлил меня взглядом и, важно кивнув, махнул рукой, подзывая, и уже более веселым голосом крикнул, исчезая в проеме двери:
— За мной. Кто последний тот какашка!
Что?!
Ахнув, припустила за наглецом. Это кто еще из нас будет какашкой!
***
Но как вскоре выяснилось, этой какашкой осталась все-таки я.
Обидно, несправедливо, досадно. Но ладно.