Какой-то непрезентабельный лукраедка сменяет Марию, у этого типа испуганный и помятый вид, как будто он еле разминулся только что если не с катком, то как минимум с правящей парламентской фракцией. Однако, голос его звучит нарочито бодро, и в вопросах сквозит только забота об интересах Родины.
Какая идейная лукраедка! Ну мне-то не надо так заливать, я ведь вижу тебя не просто насквозь, а прямо-таки со всеми потрохами, со всеми замутнениями в области мозга и завихрениями в области совести.
– Польская Милиция, пора этому лукраедке активы из Англии уводить – всё – ну или почти всё, – что он накоррупционерить успел? И куда их теперь вводить? Ваши рекомендации, будьте такими любезными!
А вот на этот вопрос тебе всё равно не ответить, будь ты хоть Польской, хоть Ливонской, хоть Милицией, хоть Полицией. Есть ли для женщин прошлое?
Если классик прав (а классик не может быть неправ, иначе это давно бы вскрылось литературоведами в погонах и в штатском, и вскрытого классика с позором изгнали бы единогласным решением Союза Всех Что-нибудь Когда-либо Написавших куда-нибудь в отстойник для псевдоклассиков), итак, если классик прав, то прошлого для неё, то есть для тебя, уважаемая Мария Иннокентьевна, нету. Тогда чему же недавно все мы, включая таких достойных граждан, как Ник-Сон и Крокодайло, были восторженными свидетелями? Может, это была не ты, а суккуб, вселившийся в навсегда поранивший душу образ? Или то было не прошлое, но настоящее? Наше с тобой настоящее и наше же с тобой будущее?
Но есть ли у меня будущее вне творчества? Если и есть, то это не то будущее, ради которого стоит напрягаться. Я увлёкся интригами, лукраедками, Марией (не в последнюю очередь) и совсем почти забросил сочинительство. Рука зудит – но по другому делу – большому, настоящему. Впрочем, лукраедки – это и есть самое что ни на есть настоящее. Я теперь – певец одной темы, лишь одна она хватает меня за то, что осталось ещё во мне живого, и это, увы, не тема любви вообще и не тема Марии в частности. Зато мы оставим потомкам шедевр: мои тексты, иллюстрированные Рафаэлем, – и одна иллюстрация ведь уже есть! Первый том мы с ним назовём «Сравнительная анатомия лукраедки», и выход его в свет станет научным прорывом, ведь препарировать это существо будет ой как непросто!
Но сейчас мы этим как раз и займёмся – пока, правда, мысленно. Итак, что мы знаем об этих забавных созданиях после погружения в подноготную уже нескольких, наверное, сотен лукраедочьих особей?
Я сумел понять, в чём наше с ними коренное различие: они тоже умеют самозабвенно жрать, они тоже умеют мастерски гадить, но они не умеют переживать! И ещё они не в состоянии сделать хоть что-то полезное – нет, не себе, конечно, и не другим лукраедкам, а нам, людям! И им никогда не бывает стыдно, зато им обычно стадно.