– Много их сегодня?
«Четверо – на подъезде, ещё семь или восемь должны подкатить позже».
– При всём уважении, мне столько не обслужить. Профсоюз прорицателей, чревовещателей и гадалок (ППЧГ) запрещает принимать более восьми пациентов в сутки.
Приятно видеть Лукраедку озадаченным:
«Это когда это вы успели в профсоюз вступить?»
– Когда надо было, тогда и успел.
«Ну и как теперь будем разруливать?»
Как заруливали, так и разруливайте. Я, что ли, всё должен думать за вас?
– Компенсируете взносы, которые я слал в их общак, в четверном размере. Тогда я, может быть, и рискну. Непоправимо надорванным в вашем обществе ментальным здоровьем. И если хотите, чтобы я и впредь ясновидел, не подмешивайте мне больше никаких таблеток, иначе услышите от меня только мычание, вот такое вот: «Мууууу!»
Дошло? Надеюсь. А Лукраедку Первого, оказывается, зовут Юрий Анатольевич Зуботыченко. Лукраедка Второй выбрал себе не менее забористое имечко: Николай! Иванович! Ханыгин!
Проведите, проведите его ко мне – этого лукраедку!
Ну вот и первая визитёрша. Красивая, особенно на фоне Первых Двух Лукраедок. Нет, контакт невозможен, я не интересую её. Урвать своё и скорее свалить – всё, что ей, прорицаю, нужно. Лукраедка ты та ещё. Ах, сколько же ты теряешь из-за своей неконтактности! Поверь, я теряю гораздо меньше.
«Он не прыгнет?»
«Не должен, у него прояснение».
«Если только вместе с решёткой».
Шутник он всё же – этот Лукраедка Первый. Представитель подвида лукраедок лукраедошутящих.
Говорят ещё, я кусаюсь, говорят ещё, что подвержен маниакально-депрессивному психозу. Кто говорит? Не важно. Есть кому говорить. Говорят те, кому положено говорить такое. Раз говорят, значит… значит… значит… Раз говорят, значит, брешут. У лукраедок «говорить» и «брехать» – синонимы.
У меня есть трое помощников – вот они не брешут, ну разве что фантазируют иногда – но убедительно фантазируют! Крокодайло отвечает за Россию и СНГ, Ник-Сон – за дальнее зарубежье, а к Польской Милиции я обращаюсь, когда первые двое помочь мне не в состоянии. На случай прослушки я говорю с ними на своём языке, который придумал в детстве и который только мы с ними и понимаем, хотя они вполне сносно – не хуже меня – владеют и русским. Но Крокодайло – тот ещё фрукт, давно уволил бы старого трутня, если б нашлась хоть какая замена. Польская Милиция тоже хороша: не приступит к делу, пока трижды не прочитает свою молитву «Это мы, Матка Боска1! Наша вера неброска, но как пепел алмаза Посполитого жёстка! Но зато, Матка Боска, наше сердце – из воска, упаси ж нас от скверны, от чумы и от Босха!», – она такая – набожная и неспешная. Вот только чем ей Босх-то не угодил? Не хочется позировать такому мизантропу? Ну и не надо: уверен, что её пожелание адресат учтёт и спустит ей взамен Рафаэля или Мурильо – они как-то повеселее смотрели на мир. Зато Ник-Сон пашет практически за троих – не могу на него нарадоваться.