Знаете во сколько меня разбудил это садист-самоучка?! В полчетвертого утра! Да я заснула нормально, можно сказать, часа два назад.
Местный заменитель кофе пили в мрачной тишине. А какой ей еще быть в такую рань?!
– Зато вечером будем в Родгурде, – расписывал гжельскими мазками будущее Никсар.
– Угу.
– Заночуем в местной таверне, там удобно.
– Угу.
– А утром пойдем по ступеням.
– Угу.
– Ты меня вообще слушаешь?
– Угу.
Маг плюнул и оставил попытки достучаться до спящего разума. А на что вы рассчитывали, поднимая меня в час, когда я обычно ложусь?
– Ник, а ты мне поясни, что это вчера такое было? – Я внезапно вспомнила неуточненный с вечера вопрос. Пакостное настроение располагало к выяснению отношений. – Ну расспросы про парня и все такое?
Маг зарделся как зорька и без надобности полез в котомочку.
– Это я так, просто спросил, – промямлил он.
– Просто?
– Э-э-э… ну да! Это не то, что ты подумала! Я тебя не люблю! Вот! – Внезапно выпалил попутчик и почему-то зажмурился.
– Точно? Я могу рассчитывать? Обещаешь?
– Э-э-э… ну да… – рассеянно пробормотал Никсар, открывая глаза и изображая блуждающее косоглазие.
– Хорошо-то как! – Я размяла затекшие ноги. – Скажу тебе по секрету, я тоже в такую рань люблю только кофе. Предлагаю уже ехать, а то зря, что ли, вставали.
Маг поднялся и, не глядя на меня, начал собирать пожитки. Странный он какой-то. Обиделся, что ли?
В обещанный Родгурд въехали уже в сумерках. Это была эдакая небольшая и уютно-шумная курортная деревушка в предгорье. На шестах висели разноцветные фонарики, а деревья были увешаны светящимися, наподобие новогодних, гирляндами. Умопомрачительно пахло ночными цветами. Например, я четко различала запах матиолы. Летали мотыльки и стрекало что-то ночное. В кустах семафорили пузичками светлячки.
С открытых террас таверн неслись людской говор, смех и запах жареного мяса. Люди пили, ели и веселились. Где-то играла музыка, дивно напоминающая бессмертное творение короля Генриха 8-го – "Зеленые рукава".
– Эй, Ник, – я дернула за рукав непривычно молчаливого спутника. – Кто все эти люди? Ты говорил, тут будет полно паломников в храм.
– А это кто по-твоему? – проворчал Никсар.
– Что-то не очень они похожи на паломников…
– Почему?
– Ну… – Я замолчала, старательно подбирая слова. – Паломники они такие серьезные обычно. Печальные. Каются. Грехи замаливают там. Постятся.
– В твоем мире в паломничество ходят только очень грешные люди? – уточнил он.
– Да нет. Вроде наоборот.
– А зачем они тогда замаливают свои грехи?
– Они не свои. Они в принципе.
– Н-у-у, – настал черед Никсара чесать затылок. – А почему печальные? И постятся?