На место серьезных и сильных врагов пришли безобидные диссиденты, а растущее на глазах всесилье порождало все более вопиющий непрофессионализм. Происходящие перемены все более коробили Федора — даже не как человека, а как профессионала, не желающего опускать достигнутую им за годы работы высокую планку. Именно поэтому он был рад перевестись в разведку — сферу, где, как ему казалось, по-прежнему сохранялся настоящий риск, азарт борьбы с достойным противником и высокого уровня профессионализм.
Однако и здесь все пошло не так, как ожидалось вначале. Чем больше Федор узнавал о зарубежных операциях России, тем более бессмысленными они казались ему. Он понимал, что грязные методы могут быть порой эффективными, но все чаще за этой эффективностью обнаруживалась пустота. Россия ничего не могла предложить тем странам, в которых стремилась наращивать свое влияния, и Федор уже знал, что результатом нового вторжения в мирную жизнь посторонних людей для него станет лишь новая пиррова победа.
Командировка в США стала последней надеждой вернуть прежнюю живость и радость работы. Получить такое задание было верхом престижа, и Федор знал, что достойно справится с работой по «главному противнику». Ему хотелось вспомнить юношеский азарт борьбы, сладкое ощущение победы, щекотание нервов от хождения по острию ножа, чувство настоящей преемственности с легендарным ПГУ КГБ. Он был готов столкнуться с внешней красотой Америки, с роскошным уровнем жизни и со всем тем, чего обычно не выдерживали дорвавшиеся до заветной «загранки» советские номенклатурщики. Федор знал, что легко справится с этим искушением, и чем сильнее и прекраснее будет его противник, тем желаннее и почетнее станет победа над таким врагом.
Однако Америка неожиданно раскрылась перед ним совершенно иначе, и смогла нанести удар столь простодушно и неожиданно для самой себя, что эта наивность обезоружила опытного чекиста сильнее самой искусной вербовки. Как и практически все его коллеги, Федор был уверен, что свобода, демократия, верховенство закона и прочие красивые слова — это пустышка, наивный бред, предназначенный для обмана доверчивых идиотов. Америка представлялась ему лживой и хищной, не менее циничной, чем он сам, погрязшей в подлости, дерзкой от ощущения собственной безнаказанности. Он готов был перевернуть землю, чтобы найти те тонкие нити, через которые невидимые кукловоды манипулировали этой страной и всем миром, создавая иллюзию свободы в зомбированном и подконтрольном насквозь обществе. А увидел совсем другое.