– Думаю ей нужно время. И пока все свободны. И сам вместе со всеми направился к выходу.
– Подожди, ты бы не мог дать мне словарь языка вампиров или хотя бы Мирана мне оставь. Брови Верховного поползли вверх.
– И с каких пор он позволил так себя называть?
– Перестань придираться, мне нравится, и я с удовольствием помогу, – весело отозвался вампир. Только кто ж ему позволит, Тагир заступил ему дорогу. Теперь брови удивленно поднялись у Мирандаласа. Верховный подошел к Кире и с полки, висящей позади нее, снял словарь, положил его на стол перед девушкой, а затем поправил прядь выбившуюся из косы.
– Так лучше? – спросил он.
–Да, – просто ответила девушка и уткнулась в надпись на пластине.
Примерно через час она разогнулась и слегка потянулась, пытаясь убрать боль в шее и спине. Но боль не проходила. В кабинет неслышно вошел Тагир и сразу подошел к столу, он легким пасом провел вдоль шеи и позвоночника девушки и боль прошла. Кира удивленно потянулась и замерла.
– И что у нас получилось? – наклоняясь над Кирой, спросил он. Девушка дернулась от звука его голоса и впечаталась затылком в подбородок мужчины, ахнули обои разом. Кира смущенно задрала голову:
– Извини.
– Ничего, сам виноват, – ответил он и легко провел по волосам девушки убирая боль.
– Смотри, что получилось, – она протянула исписанный лист. Встала со стула и отошла к окну. В окне отражались облака и, кажется, само мироздание. Яркая синь, вспышки молний и сполохи радуг.
В реальность ее вернул спор на повышенных тонах.
– Нет, она здесь ни причём, и я на это не пойду, – почти рычал Верховный маг. Не для того мой брат вынес ее из другого мира, чтобы подвергать ее опасности. Кира недоуменно посмотрела на отери. Он сидел в кресле и задумчиво молчал, молчал и Мирандалас. Девушка подошла к столу и взяла бумагу в руки.
«Отдайте руку Читающей пророчества вампиру, и пусть он введет ее в свой храм».
– Сын, – обратился к нему Дахар – его голос был очень похож на голос старшего сына, те же бархатные нотки, уверенность и твердость. – Это пророчество! Можем ли мы оспаривать его. Кирка вдруг испугалась, что сейчас эти два таких для нее дорогих и родных человека поссорятся и вдруг поняла, что действительно они ей очень дороги: и мамэ, и сатар, и отери и даже этот несносный Тагир. Нет, он для нее не несносный, а любимый. Глядя на него она это сейчас поняла точно. А за родных и любимых она была готова на все, она ведь имела обостренное чувство ответственности. Не осознавая до конца что делает, она протянула руку Мирану и сказала коротко: «Веди».