А эльф в это время ощупывал диван в поисках капсулы записи и нашел.
– Интересный артефакт, – сказал он и протянул капсулу другу. – Значит Оборинатолис, – с ехидством протянул он, – Похоже она еще не оставила попытки захомутать тебя, – и Лаврюша закашлялся, поймав недовольный взгляд Верховного.
Тагир встал из-за стола:
– Капсулу положи и скажи Барситосу, чтобы проследили, кто придет забирать.
– Угу, задумчиво сказал эльф и исчез.
– Кирюша, – бархатный голос звучал особенно нежно, – Пожалуйста, доверяй Рандашу, наверняка он нагрелся, пытаясь тебя предупредить, но ты не обратила внимания.
– То есть это был не ты? – до девушки наконец дошел смысл увиденного.
Брови Верховного сошлись у переносицы:
–Я-я-я? – как всегда в своей манере произнес он и продолжил: – Мы с Лаврюшей проверяли молодых оборотней и два битых часа махались мечами на глазах у всей стражи. Таш сам отправился к отцу. Это представление было для тебя. Вот только для чего?
Кира смущенно уткнулась в плечо Тагира и с наслаждением вдохнула его запах, без примеси чужих духов и ароматов.
– Риз просил у отери разрешения ухаживать за мной, но отец спросил мен, не буду ли я против, и я, – Кира запнулась, но потом, посмотрев на старшенького, сказала, – в общем я ему отказала, сказав, что пока не готова к отношениям.
Девушка почувствовала, как тело мужчины, напрягшееся было, расслабилось. Он поднялся с кресла и шагнул в ее спальню, положил бережно на кровать, вошел Анрэ:
– Лаврюша прописал твоей сатаре пастельный режим на три дня. Проследи. Она может сидеть, лежать, только не ходить и тем более не бегать.
В глазах младшего появилась тревога. Появившийся эльф только добавил переживаний. Он уложил девушку на живот и несколько раз провел руками по спине.
– Я все поправил, но лежим …
Он не успел сказать, ему ответили сразу Анрэ и Кира хором:
–Три дня!
Лаврюша радостно оскалился. Эльф и братья ушли, а в комнату вошла Азаэрта и села на диван напротив кровати техери. Девушка испугалась, что она начнет расспрашивать про травму, но женщина принесла с собой корзинку для рукоделий и стала выбирать и связывать разноцветные ниточки, временами с улыбкой глядя на дочь. Потом встала подхватила корзинку с рукоделием для Киры и поставила ее к ней на кровать и они вместе молча занялись работой. Вечером в комнату открылась дверь и вплыл стол такой красивый, кругленький, с приборами, чайником и чашками, следом вошел Анрэ, с вазой и букетом огромных белых ромашек.
– Это Тагир просил передать, – сказал он и сунул девушке в руки вазу и букет. Только теперь Кира заметила, что вазы с розами в комнате нет, но спрашивать не стала. Вспомнила какой недовольный взгляд бросил старший на букет.