– Еще спроси, какого цвета они портки надели, когда к озеру пошли! – не вытерпел Жамьян и тут же получил кулаком в бок от Аюны. – Ну извини. Но в самом деле, проще сходить и самим посмотреть, чем время на болтовню тратить!
– И верно, почему бы не пойти туда прямо сейчас? – вкрадчиво протянула Идама. Ее глаза не отрывались от золота и сияли, словно отражая его блеск. – Мы ведь совершенно ничем не заняты…
– Извините, но нет. Ни тебя, ни тебя, – Анпил кивнул на Жамьяна, – я туда пока не отправлю. Вы слишком остро реагируете, вот успокоитесь немного, тогда можете вообще с того озера не уходить, пока не выгребете все до крошки.
Жамьян обиженно нахмурился, но промолчал, а Идама процедила сквозь зубы, что она не собирается слушать ничьи распоряжения, кроме Дары, тем более что именно ее подруги обнаружили россыпи.
– Тогда иди, разыщи Дару, и мы договоримся, – неожиданно спокойно ответил Анпил. – И его с собой прихвати. Чего вы ждете? Идите!
Когда хмурая Идама пошла прочь, даже не оглядываясь на спешившего за ней Жамьяна, Анпил проводил их взглядом и обратился к охотницам:
– А вы возьмите Тагара и проводите до россыпи кратчайшим путем. Только тихо, чтобы не увязался никто. Мне нужно, чтобы он обследовал место, быстро и без приключений.
– Ясно, – коротко ответила Аюна. Сестры попрощались с Лизой, выгребли золото из карманов и со дна рюкзака, ссыпали его на стол рядом с остальным и отбыли выполнять задание.
Стоило им скрыться из вида, и Лиза осознала, что внезапно осталась с Анпилом один на один. И сразу же ощутила неловкость и скованность, непонятную ей самой – ведь недавно они вдвоем совершали ту злополучную вылазку, и ей было с ним легко и просто.
“Просто я должна извиниться. И все опять станет нормально”, – подумала Лиза, но только взглянула на Анпила, как он поднял руку, призывая молчать.
– Я должен тебе кое-что сказать. Пожалуйста, выслушай, не перебивая. Хорошо?
Она кивнула, что еще оставалось? Пусть выскажет ей все, а после она извинится. Даже если он окажется не прав – извинится все равно, не жалко. Спокойствие дороже.
– Я тогда погорячился, не стоило ругать тебя и тем более придумывать какие-то нелепые наказания. И вообще повышать голос не стоило, я не имел на это никакого права. Прости, – Лиза вскинулась было, но он вновь велел молчать. – Дослушай. Мне, если честно, непросто.
“Не привык просить прощения, значит? – произнесла она мысленно. – Интересно почему. Неужели всегда считаешь себя правым?”
– То, что ты тогда сказала… Это не так, я могу поклясться! Да, гномы подозрительно относятся к чужакам, так всегда было принято. Но из нас никто не считает тебя чужой. С того дня, как мы встретились на Тролльем мосту, мы все – одна команда, почти семья. Здесь все тебя любят, Лиза. Даже если ругаются и спорят – такие уж мы, спокойно ни дня прожить не можем. А то, что я бываю строг, так это потому, что беспокоюсь за каждого из вас. Особенно за тебя, ты… очень хрупкая, – он взял со стола золотой самородок, равнодушно повертел его в пальцах, словно обычную гальку, и вновь посмотрел на Лизу. – Я все сказал, что хотел.