– Какие меры пресечения в этой категории мразей вы предлагаете? – насупился Афанасьев.
– После того, как мы вытряхнем из них все, что сможем, а, к сожалению, много уже уплыло безвозвратно – суд и пожизненное заключение в «Черном дельфине»38 без права на апелляцию. Но судебные заседания по их персональным делам проводить в закрытом режиме.
– Почему это?! – еще больше нахмурился Валерий Васильевич, которому страсть, как хотелось публичных процессов.
– Потому что тени от их преступлений могут явно упасть на светлый образ нашего последнего президента, так как многие из них были его личными друзьями и пользовались его покровительством, – назидательно, как первокласснику пояснил свою позицию Тучков.
– Согласен, – нехотя произнес Афанасьев, почесывая нос, – светлый образ президента-мученика никоим образом не должен быть замутнен подозрениями в его адрес. Ладно. Оставим это потомкам и историкам. А что там, насчет третьей группы, Борис Иваныч? Угадаете?
– Конечно, – хмыкнул Юрьев. – Третья группа правонарушителей состоит из бывших коллег нашего Бенкендорфа. Я прав, Николай Палыч? – повернулся он всем корпусом к Тучкову.
– Абсолютно, – сверкнул глазами духовный наследник Скуратова-Бельского.
– И как же вы охарактеризуете этих людей!? – поморщился Рудов, всегда щепетильно относившийся к проступкам людей в военной форме.
– Они – не люди, – спокойно, ничуть не повышая голоса, ответил заплечных дел мастер.
– Нетривиальное заявление, – вставил Афанасьев. – А кто же они, по-вашему?
– Упыри, – все так же безмятежно подтвердил свою мысль Тучков.
– И все-таки поясните нам, чем эта группа отличается от остальных двух? – продолжал настаивать диктатор, хотя и сам в душе знал ответ на этот вопрос. Просто ему хотелось, чтобы об этом услышали другие и по возможности не из его уст.
– Охотно, – не меняя позы и интонаций в голосе, ответил Николай Павлович. – В отличие от первых – воришек по жизни, выросших в своей алчности до невероятных размеров и вторых – тоже воришек, но сумевших подвести хотя бы некоторое подобие идеологии под свои действия, скажем так, идейных противников, эти хоть и нажились, но не столь крупно. Их главной отличительной особенностью является то, что они по самую макушку замараны кровью своих же подчиненных. Я говорю о крови в прямом смысле этого слова. Эти сволочи не просто торговали государственными секретами, они еще и сдавали направо и налево нашу зарубежную резидентуру. Годами сдавали. Надо ли говорить каким пыткам и истязаниям подвергались те, кого предало собственное руководство? Много наших сотрудников сгинуло на чужбине по их вине. Счет идет на многие десятки людей. В результате их антигосударственной и антинародной деятельности многие наши направления оказались просто парализованы. Это просто чудо какое-то, что большая часть агентов «глубокого залегания» не попала в руки враждебных спецслужб. И то не факт. Дмитрию Аркадьевичу еще до-о-о-лго предстоит проверять и перепроверять, находятся ли его люди под «колпаком» моих иностранных коллег. Скажу прямо. За всю историю существования служб внешней разведки и контрразведки мы до этого момента не находились в такой кризисной ситуации. Последствия этого грандиозного предательства мы будем ощущать еще не одно десятилетие.