– Ловко, – с ноткой восхищения вставил слово Завьялов.
– Ты, пойми, – продолжал Афанасьев, облизываясь от оставшейся на губах ряженки, – мы всего месяц как у власти, а ты требуешь от нас «пятилетку – за год». Вот тебе наглядный пример. Ты, предположим, капитан парусника, наскочившего на риф и получившего пробоину ниже ватерлинии. У тебя огромная дырища в носу, куда поступает вода. Однако и до суши не слишком далеко, и ветер попутный. Если поднять все паруса, то можно дойти за пару часов. Что ты выберешь: наводить пластырь на пробоину или поднимать паруса и мчаться во весь опор до ближайшей гавани?
– Не знаю, – в растерянности пожал плечами Павел, – наверное, рискнул бы и поднял все паруса.
– Ну и дурак, прости меня за крепкое словцо, – ввернул Верховный морщась, как от зубной боли. – Я же тебе сказал русским языком, что у тебя дырища в носу. Как только ты поднимешь все паруса при попутном ветре, встречный напор воды не даст установить пластырь, сминая все переборки, и максимум через полчаса ты со всей командой пускаешь пузыри. Так что ставь корабль по ветру, убирай паруса, чтобы тебя вторично не долбануло о риф, и откачивай воду с одновременным наложением пластыря. А затем тихонечко-тихонечко чапай до пристани, меняя галсы, чтобы пластырь не вышибло. Понял мое иносказание?
– Понял, – вздохнул Завьялов.
– Ну, то-то же, – уже благодушно проворчал диктатор, уже поднимаясь из-за стола. Завьялов, крупными глотками дохлебывая остывший чай, тоже вскочил, как по команде. – А вот насчет культуры и когнитивного диссонанса, то тут ты прав на все сто. С этим безобразием пора срочно заканчивать, пока эти фигляры полностью не извратили суть социально- экономических реформ. Я в ближайшее время займусь этим делом лично и в порядке приоритета.
Он немного помолчал, а затем произнес, уже обращаясь к обслуживающему персоналу:
– Всем спасибо, завтрак был превосходным, – громогласно, так чтобы его слышали все работники столовой, поблагодарил Афанасьев дежурной фразой.
II.
Уже когда поднялись на второй этаж, то услышали внизу хлопанье дверей, торопливые шаги ног и веселые голоса. Голоса принадлежали Насте и Петру, как про себя уже называл Валерий Васильевич кавторанга Вальронда, за этот месяц ставшего абсолютно своим в этом доме. Валерий Васильевич не стал уходить к себе в кабинет, а скорчив недовольную гримасу на лице, решил дождаться эту «сладкую парочку» в холле, дабы высказаться по поводу ночного отсутствия дочери. Завьялов благоразумно отошел подальше в опасении быть свидетелем семейных разборок. Веселый топот ног по скользким мраморным ступеням лестницы приближался все ближе и ближе. Наконец они поднялись на второй этаж, держась за руки, как первоклассники, сияя лицами от радостного возбуждения. Тут они на полном ходу и столкнулись с Афанасьевым, нервно переступавшим с пяток на носки.