– Рассказывай-рассказывай, – подначила его дочь, выглядывая у него из-за спины.
– Жаль, что нет шампанского, – вздохнул Афанасьев, оглядывая строй бутылок экзотических форм. – Такое мероприятие, как сватовство надо отмечать шампанским. Ты как считаешь, Петр?
– Да я признаться не специалист в таких вопросах. Мы, водолазы, вообще стараемся избегать всяческое употребление сосудорасширяющих средств, – робко ответствовал он. – К тому же мне в ночь на дежурство.
– Ты, что, меня не уважаешь?! – вскинул брови Афанасьев, поворачиваясь к Вальронду всем телом.
– Просто мне медосмотр проходить перед сменой, – опять выразил сомнение жених.
– Не боись, отмажу, – проворчал диктатор, не любивший, когда ему перечат по мелочам.
– Тогда на ваше усмотрение, – облегченно выдохнул потомственный дворянин.
– То-то же! Я тебя отучу тестю возражать, – хихикнул он, доставая небольшую бутылку, похожую своей формой на большую чернильницу-непроливашку. Бутылка была уже слегка почата. – Вот, херес Versos урожая 1891 года. Я пробовал – вещь недурственная. На, держи, – протянул он ее Петру, а сам полез в нижний ярус бара, где стояли рюмки и фужеры.
Достал три штуки, затем бережно прикрыл дверцу и направился к дивану, где Вальронд уже кряхтел, пытаясь пальцами вытащить глубоко засевшую в горлышко бутылки деревянную пробку. Пальцы, то ли с непривычки, то ли от волнения все время соскальзывали. На помощь ему тут же пришла учительница младших классов. Она молча взяла бутылку из его рук, и запросто сунув себе ее горлышко в рот, зубами вытащила проблемную пробку. Впервые наблюдая такое действо, мужчины только понимающе переглянулись.
– Что смотрите?! Удивительно, да?! – смеясь, произнесла она, наблюдая озадаченные физиономии.
– Это что такое было!? Ты где этому научилась?! – первым пришел в себя отец, стыдясь за поведение Насти.
– Все нормально, пап! Твоя школа, – нисколько не смутилась она.
– Что значит, моя школа?! Изволь объясниться, – начал наливаться кровью Афанасьев-старший.
– Ты сам всегда так раньше делал после второй или третьей бутылки в компании сослуживцев.
– Что за чушь ты мелешь, Настька?! – слегка опешил папаша.
– Да, было-было, – весело отмахнулась она от отца, готового уже лопнуть от негодования, – особенно после окончания очередных маневров. А после таких посиделок мы тебя с Юлькой еще соплюхами, всегда до дома на себе волокли.
– Да? Не припоминаю такого, – как-то сразу сдулся диктатор и, не желая больше раскрывать маленькие семейные тайны из прошлого, решил резко сменить тему. – Ну, что же мы стоим-то? Давай, Петруша, разливай по маленькой.