Вальронд, дабы сгладить неловкий момент, рьяно кинулся разливать вино по маленьким стопкам. Садиться не стали. Когда вино было уже разлито, Афанасьев подбоченись, решил сказать свое напутственное слово:
– Я, учить вас уму разуму не собираюсь, потому как вы и сами люди уже взрослые и самостоятельные, но как старший по возрасту, званию и положению объявляю вам свою непреклонную волю! Скажу просто и без затей: постарайтесь прожить свою жизнь более счастливо, чем мы, за себя и за нас. Горько! – зычным голосом провозгласил он и, чокнувшись с дочерью и зятем (теперь уже почти совсем зятем) стопками, резво опрокинул в себя испанское чудо виноделия.
– Ой, пап, а не рано ли «горько» кричать?! – зарделась вдруг Настя.
– В щечку можно, – подбодрил ее папаша, – тоже слегка краснея, но не от смущения, а от бодрящего напитка. – Давайте-давайте, а я на вас полюбуюсь.
«Молодые», явно стесняясь присутствия всемогущего отца и тестя, робко мазнули друг друга губами по щекам.
– А теперь, дорогие мои, давайте присядем, да потолкуем по душам. Настюха, бери стул и присаживайся рядом.
Когда все расселись, он опять кивнул Вальронду, чтобы тот заново разлил, а сам продолжил, как бы рассуждая вслух и одновременно интересуясь дальнейшими шагами влюбленных:
– Это все, конечно, хорошо и даже замечательно. Два любящих сердца хороших людей встретились и решили идти далее по жизни вместе. Романтика? Да, романтика. Но после нее начнется обыденность. Кстати, вам на какое число назначено бракосочетание?
– На тридцатое августа, – поспешила ответить Настя.
– Это какой день недели будет, – задал уточняющий вопрос отец.
– Суббота44, пап.
– Ага, – взял информацию на заметку Афанасьев. – А где и как думаете гулять свадьбу.
Настя опять хотела вылезти со своим мнением, но отец сделал ей воспрещающий жест:
– Твои соображения, Петр. И вообще, не давай жене выскакивать наперед себя. Будь мужчиной, а то знаю я этих женщин, так и норовят взять бразды семейного правления в свои руки. Смотри, наплачешься потом.
Настя фыркнула на эту тираду, недовольно поджав губы, но благоразумно промолчала.
– Мы пока ехали сюда из города, то немного говорили об этом, – рассудительно начал Вальронд, согревая в руках наполненную почти до краев стопку.
– И? – выгнул бровь Валерий Васильевич.
– Нам уже, как вы сами заметили, далеко не восемнадцать лет. У обоих это уже второй брак. Родственников у меня – только отец. Мама умерла десять лет назад. Друзей из бывших сослуживцев не созовешь, раскидало их по всему свету. Разве, что из нынешних? Не знаю. Всех позвать нельзя – служба. А звать только свободных от дежурства – нехорошо, другие обидятся. Настя вот тоже говорит, что у вас с родственниками небогато. Может из Настиных подруг кто сможет? – кинул, он вопрошающий взгляд на нее, но та только отрицательно замотала головой. – Поэтому, мы думаем, просто посидеть где-нибудь в кругу семьи.