– Отлично! – обрадовался Афанасьев. А затем, наблюдая удивление со стороны Насти и Петра, пояснил. – Тут за мной переводчика закрепили недавно молодого. Видать, только что выпустили из вуза. Хоть парнишка и старается, а я-то нутром чую, что сглаживает углы, не точно переводя сказанное. Сам-то хоть маленько и балакаю по-аглицки, во всяком случае, кое-как могу объясниться со своим пиндосовским коллегой – Милли на сугубо военную тематику, а все же профессионализма не хватает, да и практики то подходящей не было. Так что, буду привлекать тебя время от времени. Не возражаешь?
– Помогу, чем смогу, – развел тот руками, опять заливаясь краской смущения.
– Тогда предлагаю выпить по этому поводу, а то вино прокиснет, – пошутил Валерий Васильевич, поднимая стопку.
Чокнулись, но вставать не стали. Выпили. На этот раз Афанасьев ухватил из розетки кузнецовского фарфора ломтик лимона и с удовольствием, почти не морщась, зажевал его, покряхтывая и жмурясь от явного удовольствия. Его примеру последовал и Вальронд. Настя же вцепившись зубками в мягкую и спелую грушу, откусывала от нее крупные куски, хрумкая с аппетитом.
– Хороша, зараза, – произнес Афанасьев, заканчивая жевать лимон. – Давай, Петруша, разливай остатнее, а то не хорошо так-то оставлять начатое дело, – подмигнул он зятю, изрядно повеселевшим глазом.
Петр Михайлович, не стряпая излишне, подчинился Верховному командованию, разливая почти до краев последнее содержимое экзотической бутылки.
– Ой, пап, не многовато ли будет? Ведь уже по третьей пьем, – вдруг забеспокоилась дочка, с немым укором оглядывая своих мужчин.
– Я свою норму знаю, – важно ответил диктатор совершенно трезвым голосом. – И не то, и не столько пили в свое время.
– Так это когда было-то? – попробовала она урезонить не в меру разошедшегося по ее мнению отца.
– Ша, дочка. Помолчи чуток. Дай отцу в кои-то веки расслабиться, – оборвал он ее, игнорируя робкие протесты. – Мужем командуй, если он тебе позволит, а меня уже поздно перевоспитывать.
– Ладно. Всё. Молчу, – махнула она рукой, не желая вступать в дальнейшие пререкания.
Вальронд на этот диалог только молча крутил головой, не зная, на чью сторону становиться, но по размышлении все же решил воздержаться от высказываний.
– Так, – взял в руку очередную стопку Афанасьев, – почти все вопросы решили за исключением одного.
– Какого!? – вскинулась Настя, гадая, куда на этот раз повернет беседа.
– Какого-какого!? – передразнил ее отец. – А вот такого. Где вы, молодежь, обитать собираетесь?
– Мы уже думали об этом, – сразу нашелся Петр Михайлович.