– Конечно-конечно, – быстро закивал Вальронд, полностью соглашаясь с мнением невесты и не зная, куда девать свою наполненную до краев стопку: ставить на стол уже нельзя, ибо запрещают правила этикета, а пить в одиночестве, вроде, как и неприлично.
– Так что, если не возражаешь, то мы пока поживем здесь, – закончила она на торжествующей ноте.
– Разумеется, не возражаю! – сразу повеселел Валерий Васильевич. – Какие могут быть вопросы?!
– Вот и договорились, – как бы подвела черту под непростым разговором Настя. Затем, видя затруднения Петра, чокнулась с ним и залпом, по-гусарски опорожнила содержимое своей рюмки. Вальронд поспешил сделать тоже самое. – Кстати, пап, а почему бы тебе и самому не познакомиться с какой-нибудь хорошей и скромной женщиной? Ты ведь не такой уж старый и выглядишь для своих лет вполне еще приличненько.
Настя даже и не подозревала по своей наивности, какой пожар в душе отца развела парой вскользь брошенных слов. Желая как-то приободрить отца, она невольно убрала последние тормоза, удерживающие этого далеко немолодого человека от решительного поступка, который он собирался совершить, но втайне страшился реакции близких ему людей на появление в их доме постороннего человека. Скосив глаза к переносице, Афанасьев в волнении потер ладонями щеки и, переводя слова дочери в шутку выдал:
– А что?! Я еще ого-го, какой прыткий! Тем более, если меня прислонить к теплой батарее!
Эта фраза вызвала всеобщий смех. Смеялся от души и сам Афанасьев. Однако Настя, которая из всех домочадцев знала и понимала отца лучше всех остальных, заметила, как серьезны были глаза ее отца в минуту общего веселья. На их громкий смех из своей комнаты вылез, потирая заспанные глаза Костя. После того, как младший отпрыск привел себя в порядок и наскоро проглотил, приготовленные матерью бутерброды, общесемейный разговор продолжился в его присутствии.
Глава 37
I.
3 августа 2020г., г. Москва, Национальный Центр обороны.
Понедельник, как всегда, выдался напряженным. Сначала чиновники из аппарата Высшего Военного Совета подвалили кучу документов, требующих немедленного согласования и перенаправления в нижестоящие инстанции. И Афанасьеву, следовавшему своей укоренившейся привычке вчитываться в каждую бумаженцию пришлось, напялив очки и тихонько матерясь под нос, корпеть над этими произведениями современной бюрократии. Затем возникла необходимость поприсутствовать на расширенном заседании Совмина, которое было посвящено мерам по выполнению срочного плана импортозамещения особо важной продукции. И на том заседании выслушивать на протяжении почти трех часов взаимные кляузы министров и руководителей департаментов. Хитрец Юрьев, нарочно затащил его в это болото, чтобы не самому стукнуть кулаком по столу в конце заседания, а чтобы эту процедуру провел сам Верховный. Так и получилось. Доведенный до белого каления нескончаемыми препирательствами и взаимными ябедами, он в ультимативной форме потребовал от министров выполнения всех принятых на себя обязательств в оговоренные ранее сроки, пригрозив им в случае невыполнения персональными планами по лесозаготовкам в районе Колымы. Когда, разругавшиеся в пух и прах, но все же напуганные министры покинули зал совещаний, Афанасьев, не скрывая досады, обратился к премьер-министру: