– И сколько, по-вашему, понадобится времени, чтобы развернуть на орбите достаточную группировку из спутников?
– Запуск первого носителя намечен уже на середину будущего года. Что же касается воздушного варианта, то уже полным ходом идет переоборудование одного из Ил-76 под будущий носитель, – не удержался, чтобы не похвастаться Валерий Васильевич.
– Замечательно! Браво! – похлопала бабка в ладоши Афанасьеву, как будто он был звездой провинциального театра.
Это не сильно понравилось главе Совета, поэтому он, хрюкнув себе что-то под нос, недовольно пробурчал:
– У вас, Валентина Игнатьевна, имеются еще какие-нибудь претензии концептуального характера к этой установке?
– Нет, – поспешила она с ответом. – Ну, разве что, претензии чисто философского плана.
– Это, какие же?!
– Насколько я могу судить о разработке Вострецова-Боголюбова, она обладает практически бесконечной мощью.
Афанасьев, молча кивнул, ибо не хотел даже вслух произносить слова, могущие выдать важнейшую государственную тайну, но доверившись этой женщине однажды, счел для себя невозможным усомниться в ее порядочности. Она же тем временем продолжала:
– В этом ее неоспоримая сила, и как это ни странно – слабость, ибо любое оружие имеет смысл лишь в том случае, если оно не служит прологом к Апокалипсису. И если ядерное оружие после 45-го года так и не было применено на практике, то это только потому, что его использование было слишком наглядным, включающим в себя огромные разрушения, радиоактивное заражение всего и вся, умирающих в муках людей и все подобное. Люди – существа чувствительные, поэтому наглядность коренным образом влияет на их восприятие действительности. А вот применение такого оружия, которое было разработано нашими учеными, лишено всякой наглядности. Тут нет ни разрушений, ни корчащихся в предсмертной агонии тел, ни заражения. Полная аннигиляция. Вот был город, а вот его и нет, просто кратер на его месте. Ни шума, ни пыли, ни следов. В этом и заключается его главная опасность.
– Я понял, – опять кивнул генерал. – Опасность заключается в соблазне его применения, а затем в расширении применения, с увеличением мощности.
– А ты, Василич, не безнадежен! И меня это искренне радует. Впрочем, как и то, что это оружие все-таки изобрели наши, а не американские ученые. Наши военные, в отличие от их зарубежных коллег, всегда обладали бо́льшим здравым смыслом, удерживаясь от применения тех видов оружия, которые могли бы в глобальном плане угрожать человечеству. И все-таки, принципиальное отличие нашего плазмоида от протонного ускорителя заключается именно в невозможности его использования в качестве Абсолютного оружия. Поэтому, даже если им не дай Бог завладеет какой-либо маньяк, то ничего глобально страшного не произойдет. Без внешних целеуказателей и расчета осевых траекторий он опасен не более чем заурядное природное явление, сопровождающееся возникновением шаровых молний. А вот что будет, если за пультом протонного ускорителя будет сидеть какой-нибудь шизик, то, как говорится «мама не горюй». И если разработчики не поставят защиту от «дурака», то всему человечеству будет угрожать опасность посерьезнее ядерного Апокалипсиса.