Признаться откровенно, Валерий Васильевич никак не ожидал, что утро будет таким суматошным. Его трудовой день теперь начинался с 8.00. Если еще месяц назад он являлся на свое рабочее место в Генштабе к семи утра и ни минутой позже, то теперь, став главой государства позволил себе маленькую хитрость вставать на час позже обычного. Эти изменения он мотивировал тем, что подавляющее большинство государственных учреждений столицы начинают свою работу именно с восьми утра, а значит и являться в «присутственное место», как часто он шутливо называл свою работу, не имело большого смысла. На самом же деле он просто начал осознавать, что работу в прежнем ритме уже не осилит без хотя бы маленьких послаблений в режиме дня. Выйдя в сопровождении Коржика на крыльцо ново-огаревской резиденции, доставшейся ему от прежнего президента, привычно отметил уже стоявший подле «аурус» в сопровождении эскорта охраны внешне почти на таких же машинах. В отличие от покойного президента, который боялся и шагу ступить без многочисленной толпы охранников, которые окружали его в неимоверном количестве на работе и дома, Афанасьев терпеть не мог присутствия многочисленной челяди. Поэтому в самом здании двухэтажной резиденции кроме смены поваров с кухонными работниками, да пары горничных уже на возрасте, по сути никого и не было, если конечно не считать сменявших друг друга носителей «ядерного чемоданчика». Всю полагающуюся охрану разместили в двух флигелях, расположенных слева и справа от охраняемого строения. После основательной чистки своих кадров ФСО вернулась к исполнению своих обязанностей, чем несказанно обрадовала его тезку – генерала Лютикова, командующего Силами Специальных операций.
У машины уже стоял навытяжку бессменный и уже, кажется незаменимый Михайлов. Начальник смены охранников церемониально распахнул заднюю дверь пульмана. За рулем сидел Андрей Шестаков – старший сын Аверьяна Кондратьевича, феноменально молчаливый человек. Порой складывалось впечатление, что он и вовсе немой. Так, кинет пару слов низким, почти утробным голосом и опять молчит, будто и не сын вовсе своего разговорчивого предка. Это обстоятельство чрезвычайно удручало Михайлова, привыкшего к постоянным пикировкам с его отцом во время поездок. Коржик со своей поклажей сел рядом с водителем, а Михайлов, по уже заведенной традиции разместился внутри салона – напротив шефа и спиной к водителю. Разместившись потихоньку тронулись, лавирую по узким дорожкам резиденции. Афанасьев, видя, как адъютанта буквально распирает изнутри, кивнул головой, разрешая начать политинформацию.