«Например, то, что ты бросишь меня, мальчик со светлыми карими глазами. Бросишь и тогда звезды погаснут в небе. Что-то перевернется и не только внутри меня, но и в этом проклятом мире. И он больше никогда не будет прежним…»
Леля заплела две косички и не потому, что хотела, а потому что старалась избавиться от непринятых мыслей и надо было на время себя чем-то занять. Впрочем, это была ее самая привычная, обыденная прическа. Странно до невозможности было выходить из его комнаты, вставать с его постели и знать при этом, что сегодня она больше сюда не вернется. Ни сегодня и ни завтра. Не хотелось говорить – никогда, но это слова само нарывалось соскочить с ее языка. В руках у нее была сумка и пакет с вещами. Тот же самый багаж, с которым она сюда приехала. Андрей ждал ее в прихожей, заложив руки в карманы. Взгляд мглистый нахмуренный. Он не смотрит ей в глаза. Смотрит куда-то сквозь одежду, как будто пытаясь разглядеть пупок на ее животе. Леля подходит ближе, и они глядят на свое отражение в зеркале. Наверное, лучше бы им этого не делать. Потому что и Андрей, и Леля вспомнили тот день, когда он их сфотографировал. Это было так давно и в тоже время словно вчера. Они позавидовали себе из прошлого. Тем им, у которых впереди было сколько времени. Целых два месяца. Два самых счастливых месяца в их жизни.
– Пошли? – спросил он словно давая ей право выбора соглашаться на это предложение или нет.
– Пошли. – ответила она, думая, что другого выбора у нее нет.
Проклятое, проклятое КПП. Когда они повернули в сторону ЖД вокзала Леля почувствовала приступ тошноты от накативших воспоминаний о кислом запахе от газовой плиты, от маминой сырой, оплеванной и истыканной окурками пепельницы, от застарелого запаха тараканов и всего остального, о чем все это время ей удавалось не вспоминать. Забыть, выкинуть из своей памяти словно это ей только приснилось, как приснились ее сожженные книги, на которые она роняла крупные блестящие слезы. Просто дурной сон и никто не орал пьяные песни пока она лежала за шкафом с сорокоградусной температурой и видела бредовые сны, а со сквозящих окон несло морозной стужей. Приснилось, как грубые руки дяди Володи, этого старого вонючего ублюдка, которые хватали ее за ноги пока она спала, как он разложил деньги на мамином диване, предлагая их в обмен на всякие мерзости.
Она задрожала, и Андрей положил руку на ее колено. Даже не глядя, как будто почувствовал. Леля посмотрела на него. Все такой же хмурый, тяжелым сосредоточенным взглядом смотрит на дорогу, но едет небыстро. Она не привыкла, чтобы Андрей так медленно плелся по дороге. Это было ему не свойственно. Противоестественно. Все сегодня было не так. Неправильно. Она не должна сюда возвращаться. Но все хорошее рано или поздно заканчивается.