Глава 17 Снова под фонарем
Все началось сначала. Для них обоих. Андрей, как и предполагал не мог без нее нормально жить. Не мог ничего делать и все его мысли были далеко за ЖД вокзалом, там, где находилась она. В первый вечер он попытался развеяться, встретился с друзьями, потом долго катался на машине по ночному городу. Колеса так и норовили повернуть на КПП словно и его машина стремилась навстречу к этой девочке. Все остальные дни он искал одиночества и ничего не хотел делать. Вскоре приехали его родители. Загорелые, веселые и до сих пор не понимающие почему это лето он решил провести в городе. А Лелю снова начало бросать между двух крайностей. Как бы сильно она не пыталась успокаивать себя и внушать, что ничего не потеряно и это только начало ее все больше тянуло туда, где ей казалось, что это конец.
Андрей почти не писал ей. Только желал доброго утра и доброй ночи, всегда отправляя перед сном сердечко. Иногда спрашивал, как у нее дела. И ни разу не предлагал увидеться в то время как он был ей очень нужен. Без него ее тянуло во все более глубокую пропасть темных мыслей и переживаний. Она как будто позабыла все слова любви, которые он ей говорил или перестала им верить. То, что он так себя вел означало для нее, что она ему надоела, наскучила и он только рад, что избавился от нее.
После того как она уснула в первый день своего возвращения ее разбудил мамин приход. Первые секунды она не понимала где находится и не очередной ли это сон. В комнате к тому моменту царил полумрак. На улице успело потемнеть. Тараканы ползали по девочки как по неживому телу, и она даже не сбрасывала их с себя. Вскоре послышался кислый режущий обоняние запах от плиты, который наполнил собой всю квартиру и на ее сердце взвалилась тяжесть от которой захотелось умереть. Мама включила телевизор и больше ей не удавалось заснуть. Когда Леля показалась из-за шкафа она приняла ее возвращение и с недовольством и раздражением. Они очень сильно поругались, и девочка покрывала свою мать матерными словами за то, что в квартире такой свинарник. А та грозилась удавить Лелю «вот этими вот самыми руками», при этом даже не собираясь подниматься с дивана.
Хромая, она спустилась во двор. Нога все еще кровоточила и на нее было больно наступать. В небе серебрился тоненький месяц. Листья деревьев шелестели на ветру, ловя между собой темно-синий отблеск уходящего вечера. Воздух наполнил ее легкие августовской прохладой. Она почти сразу почувствовала непривычный холод, но возвращаться, чтобы взять кофту не стала. С далека доносились звуки несущихся по шоссе машин и отбывающих поездов. Плакать больше было нечем, она выплакала все свои слезы днем.