Проклятье…
Холодная вода ударялась об ее голову, струйками убегая по волосам, плечам и спине. От трубы воняло нечистотами и этот запах даже не перебивал ее пахучий малиновый шампунь. У Лели совершенно не было сил натираться, поэтому она просто напенилась и сидела под струей воды, дожидаясь, когда с нее все смоется. Когда она поднялась на ноги у нее сильно закружилась голова и ей пришлось вернуться назад и просидеть так несколько минут пока с глаз не уйдет темнота.
«Нужно поесть, у меня совсем не осталось энергии на существеннее.»
Она кое как обтерлась маленьким зеленым полотенцем в темной ванной комнате с бетонным полом и лужей на нем, на который бежало с подтекающего водонагревателя, и шатаясь, поплелась назад в комнату. Прошла мимо гулко кашлявшей мамы и упала на свой матрац.
Прошло около недели с тех пор, как она выбилась от мира и не появлялась на учебе. Из-за этого у нее могли быть проблемы в колледже, но Лели на все это было бесконечно плевать. Что-то перевернулось в ее голове с того момента, когда она в последний раз смотрела в его глаза, читая в них боль и непонимание, за все эти дни, что она пролежала за шкафом без сил подняться и не выходила из своих бредовых снов, по которым блуждала как по бесконечному повторяющемуся лабиринту. Даже сейчас она не совсем была уверена происходит ли это с ней на самом деле.
Мамин кашель ее раздражал. Она думала о том, что ей сказать в колледже, когда решит туда вернутся и как ей вообще начать снова жить после того, что она сделала.
«Но по-другому было нельзя – сказала она себе и повернулась на бок, чтобы ухватиться за свои колени – он бы все ровно бросил меня рано или поздно. Ушел, оставил бы меня одну. И это было бы в сто тысяч раз больнее. »
Телефон лежал между стеной и матрасом, смотрел на нее темным экраном, в котором отражалось ее лицо. Страшно было брать его в руки. Наверняка Андрей хотя бы что-то ей написал, а Леля не додумалась его заблокировать. Возможно, он будет требовать от нее ответов, а возможно она увидит что-то вроде: «Ты знаешь, я все обдумал и решил, что ты на самом деле права, Леля. Мы не подходим друг другу».
Она перевернулась на другой бок и увидела свои детские рисунки, оставленные ею на шершавой спинке шкафа. У медвежонка, держащего в лапках зонт было очень грустное лицо, и оно напомнило Лели себя. Почему она его таким нарисовала? Почему решила, что ему нужно прятаться от дождя? Под ним были две лисички, нарисованные простым карандашом и выглядели они так, что не зная, что там изображено никогда не догадаешься какие это звери. Леля нарисовала их в первом классе еще прежде, чем тут появились остальные и прежде, чем стала оставлять на стенке шкафа надписи и отрывки из стихотворений. Все они давно повылетали их ее головы, а сейчас, перечитывая эти слова она не понимала, что ее в них зацепило. Кроме одной. Той единственной, которая и так не выходила из ее головы.