На улице было холодно. Она одета в легкое платьице. Нужно было вести ее домой как можно скорее, чтобы девочка не успела прозябнуть, но он чувствовал, что по какой-то причине не может и не хочет ее отпускать. Во рту у нее застряла прядь светлых волос, и чтобы не прикоснуться к ним и не вызволить локон на свободу ему пришлось сделать над собой немалое усилие. Она задрожала, и он прижал ее к себе сильнее, не переставая смотреть в глаза, глядящие на него с такой грустью, такой печалью. Когда она положила свои крохотные белые ручки ему на грудь чуть ниже сердца, Андрей невольно ослабил свою хватку. В этот момент его одолела такая нежность, какой он еще никогда в своей жизни не испытал. Он не знал, что сейчас сделает, но ему показалось, что он ее поцелует.
Миг – и она вырвалась из его рук. Андрей застыл на месте, вытянув их вперед, как бы умоляя ее вернуться. Но девочка шатаясь шла к темной арке и уже начала тонуть в темноте.
– Погоди! – позвал он и метнулся за ней, но она пропала во дворе. Андрей искал ее, но не нашел. Он вернулся к своей машине с одной единственной мыслью – да как такое вообще могло произойти? Тихая, сырая ночь после сильного дождя поглотила его, несущегося назад по дороге за своим другом. Ему придется еще два часа провести в обществе болтающих девчонок, но его там не будет. Мысленно он остался под этим фонарем возле которого держал ее дрожащую всем телом, чувствовал, как билось сердце в ее груди и как на его стук отбивалось его собственное. Розововолосая забьет в его телефон свой номер, а он будет думать о том, что в его памяти совершено случайно остался ее…
– Бабушка?
Старуха с закрытыми глазами делает резкий кивот головы настолько быстрый, что движение становится смазанным. На ней надето что-то вроде длинной черной туники, на шеи весит деревянный крестик. Она протягивает Лели руки, и девочка тянется к ним. Их разделяет какая-нибудь пара шагов, но дотянуться до нее не так уж просто. Между ними как будто разлито тягучее желе, и она вязла в нем, бултыхалась. С каждым рывком вперед ее отбрасывало на два назад. Каждое движение навстречу отдавалось болью в конечностях словно там для них не существовало пространства, и она билась об бетонную стену.
Леля взглянула на бабушку как бы ища ответа, но увидела, что она злится и с укоризной глядит на внучку, топая босой ногой по сырой почве. За ее спиной простилается длинный светлый коридор, которому не видно конца. Она хочет туда, хочет к бабушке. Бабушка, возможно, единственный человек, который любит ее. Мог бы любить…