Она смотрит на свои руки. Белые тонкие, что их легко можно сломать. Этому черту не пришлось бы с ней долго возиться. Ноги такие же белые, хрупкие, тоненькие. Стоп. А что на ней надето? Почему она сырая и почему матрац, на котором лежит два раздавленных таракана выглядит мокрым? Почему у нее распущенные, запутанные волосы? И что за горький неприятный вкус во рту? Она касается руками лица. Пальцы судорожно впиваются в вески. Как же болит голова…
Комнату наполнял серый мрачноватый свет. Было холодно. Накинув на себя одеяло она стала искать телефон между матрасом и стенкой, где он всегда у нее лежал с заведенным будильником. Нету. Нету под подушкой и нет в скомканных простынях. Она выпрямляется и у нее начинает кружиться голова. Приходится прислониться к шершавой спинке шкафа, изрисованной ее детскими рисунками. Локоть коснулся хобота слоника, которого она нарисовала, когда ей было десять. Теперь Леля даже не замечала этих изображений словно их тут не было. Как не замечала и строчки стихов, и разные цитаты, написанные ею гелиевой ручкой в последний годы в школе. Теперь это не имело никакого значения. Ни одной фразы, кроме той, что итак не выходила из ее головы – «и это тоже пройдет»
– Так… – сказала она вслух обратив внимание, что ее голос звучит иначе и ей тяжело выговаривать слова, – нужно в туалет.
Она вышла из своего уголка за шкафом. Тапочек рядом не было, зато валялись ее кроссовки и носки. Она просто отшвырнула их в сторону и пошла босиком в ванную. Крошки на полу впивались ей в пятки, голый бетон в ванной комнате прикоснулся к ней холодом. Она села на унитаз, уперевшись локтями в коленки, а подбородком в ладошки.
«Что со мной было?»
Она ничего не помнила и впервые за долгие годы с тех пор, как отравилась гороховом супом в пятом классе ей было так физически плохо. При том, что голова раскалывалась на части. Сделав свои дела, она наклонилась над ванной, выкрутила кран и жадно прильнула губами к желтоватой струе. Как же хотелось пить, невозможно. Утолив жажду, она просто придвинулась к воде лицом и простояла так несколько минут, пока кровь не стала уходить из головы, и она не почувствовала еще большую боль. Часть волос намочилась и легла на нее покрасневшее лицо. Леля присела на бортики ванной и тупо уставилась в стену с облезшей зеленой краской, в которой оставляли свои блестящие яйца беззаботные домашние тараканы. Они ползали по стенам как будто чувствуя, что их не замечают и до них просто нет дела. Самый юморной из них мог бы забраться Лели на нос и покрутить перед ее глазами своим коричневым задом – она бы этого даже не заметила.