– Ну и?
– Не знаю. Недавно выходил Вандер. Просил не волноваться и не расходиться по возможности. Еще просил найти Леля. Вон видишь, около стражников на нижней ступени стоит? Ждет.
Леслав протиснулся к Лелю.
– Что произошло? – спросил он.
– Знаю не больше твоего, – ответил тот. – Вандер просил принести снотворного зелья. Принес. Вот жду, что будет дальше.
На паперти показалась Натали. Поискала кого-то глазами в толпе. Увидев Леля, быстро сбежала по ступенькам.
– Принес зелья? Давай скорей!
Забрав флаконы, так же стремительно поднялась наверх и скрылась в воротах храма.
– Ты видел у нее доспех? – спросил с завистью Лель.
Леслав кивнул в ответ.
– Кстати, и у Вандера такой же, заметил? Вот что значит быть близко к Ю’Винтину, – вздохнул Лель.
– Эта близость не только красивый доспех дает, но, как я понимаю, и немалые хлопоты, уж поверь мне.
– Да я понимаю, – молвил травник.
Когда Натали спустилась в подвальное помещение, Ю’Винтин, уже полностью раздетый, лежал на вибрационном накопителе; в воздухе стоял резкий запах спирта. Вандер старательно протирал тело настоятеля тканью, смоченной в спирте. Чуть в стороне расположился Атилла. Он держал в руках кружку и с интересом следил за происходящим.
Услышав шаги, Вандер обернулся:
– Принесла? – спросил он у Натали и, заметив в ее руках флаконы, добавил: – Молодец! Отдай Атилле. Иди помоги Кларе. Крутить придется долго.
Закончив обтирать тело, Вандер отдал остро пахнущий кусок ткани Атилле и крикнул:
– Ну что? Начали!
Зажужжал, набирая обороты, маховик. Раскатисто ударил разряд. В воздухе запахло грозой. Вандер щелкнул переключателями на пульте накопителя, и сразу же все тело Ю’Винтина охватило сине-голубое пламя.
Язычки пламени теснились тончайшими световыми нитями по всей поверхности кожи, вырывались из всех пор. На первый взгляд казалось, что пламя равномерно покрывает все тело. Но приглядевшись, можно было заметить, что это не так. В одних местах языки пламени были длиннее, в других короче или совсем едва обозначались, оставляя в общей картине синего пламени темную плешь. Да и цветом язычки были разные. Снизу одинаково бледно-голубые, к концу приобретали разноцветье – от синего до сине-лилового, местами с красно-желтыми вкраплениями.
Вандер наклонил голову и, внимательно всматриваясь в пламя, охватившее неподвижное тело настоятеля, обошел тумбу.
– Он потерял много жизненной силы, – проговорил он, ни к кому не обращаясь. – Эти проплешины в районе сердца и солнечного сплетения мне совсем не нравятся. Да и активность мозга неравномерна. Самостоятельно он может и не выкарабкаться.