– Это? Улу-мумбу. Вандеру несу. Ур-Кши сам сделал.
– А что это такое, улу-мумбу?
– Знак такой для моих братьев, когда Вандер к ним пойдет.
– А… – многозначительно произнес Леслав, делая вид, что понимает, о чем речь.
Около лестницы, ведущей на паперть храма, их остановил стражник, посмотрев на дравида:
– Куда?
– Подожди здесь! – обратился Леслав к Ур-Кши. – Я схожу позову Вандера. Я быстро!
Леслав ушел, а стражник принял равнодушный вид, правда время от времени косил глаза на стоящего рядом косолапого великана.
Вандера Леслав нашел в библиотеке. Там шел разговор. Говорил Томас:
– По-твоему, меч Вандера способен уничтожить Уруша? Не знаю, не знаю. Красивый клинок! Ничего не скажешь. Но что мы знаем об Уруше? Что может его уничтожить?
– Мой папа говорил, – Натали легко повела плечами, – там, где лежит яд, должно быть и противоядие. Если зверь – это яд, то меч – противоядие. Насколько я помню, Вандер упоминал, что храм в древности принадлежал Странникам… – девушка неожиданно замолчала и, прикусив губу, внимательно, словно видит его в первый раз, посмотрела на Вандера. По ее заострившемуся лицу мелькнула тень догадки.
Вандер улыбнулся и положил ей на плечо руку.
– Ты делаешь успехи, Натали. Правильно подметила насчет меча. Молодец! – и повернувшись к Томасу, добавил: – Учись, Томас! Настоящий маг не тот, кто зубрит заклинания к рунам, а тот, кто каждую мелочь способен подметить и правильно собрать мозаику фактов.
Томас смутился и спросил:
– А что я такого не подметил?
– Этого словами не выразишь. Существует такое понятие – чувствознание. Это способность мыслить не головой, а сердцем. Без обретения такой способности настоящим магом не станешь. Что касается храма, то он действительно принадлежал Странникам. Когда выяснилось, что зверь не уничтожен катаклизмом, появился меч.
– Думать сердцем? Разве такое возможно?
Вандер посмотрел на ученика и улыбнулся. Глаза у него стали бездонными, в их глубине заискрился, засиял неземной свет. Окутывая набегающими волнами молодого мага, свет этот все нарастал, пронизывая его сущность. Свет этот не оказывал никакого насилия. Наоборот, Томас чувствовал, что в любой момент может закрыться от него, но не хотел этого делать. Чувства, которые будил в нем этот свет, были ему близки – напрочь забытые ощущения из раннего детства, когда в ребенке преобладающим являлось чувство любви к матери.
Сколько времени это длилось, Томас не знал. Может, миг, а может быть -вечность. Свет постепенно померк. Но чувство осталось, как и улыбка Вандера. Он продолжал говорить: