– Я не слишком суеверен, – признался Торн, скользя по мне взглядом.
Он что, специально явился так невовремя? Когда думает убраться? Что ему действительно нужно? На улице скоро совсем стемнеет, а мне еще до леса добираться…
Мысли панически скакали в голове, сталкиваясь, разлетаясь, наскакивая друг на друга, и я боялась – все мои намерения написаны буквально у меня на лбу.
– Вижу, вы неплохо обустроились в этом милом жилище.
– Да, – я кивнула. – Хотела поблагодарить вас за заботу.
– Но, тем не менее, вы не носите то, что я прислал… – и мужчина снова совершенно откровенно прошелся взглядом по мне снизу доверху, отмечая старое, но теплое и добротное платье.
И мне очень, очень не понравилось выражение его лица. Но я до последнего старалась сохранять достоинство, вести себя вежливо и невозмутимо, однако со стороны, наверное, выглядела как загнанный в угол зверек, который боится двинуться и вдохнуть лишний раз, чтобы не провоцировать хищника.
– Не было необходимости присылать столько много вещей.
– Моя жена должна всегда хорошо выглядеть, Розалин, – он улыбнулся краешком губ.
Хорошо выглядеть… Быть полезной… Нарядной бессловестной куклой, что услаждает взор, которую не стыдно показать друзьям и даже…
Гнев захлестнул горло огненной петлей – я вспомнила слова Люсинды о его бедняжке-жене, которую это чудовище отдавало на потеху друзьям. Таким же мерзким, как и он. Смотря на Торна Глоуда сейчас, уже зная всю неприглядную правду о его прошлом и настоящем, я видела средоточие пороков. Но и понимала, почему Глоуд так нравится женщинам – это вязкая, как болото, гибельная красота.
Но я не поддамся гибельным чарам, не куплюсь на обещанные блага и томную улыбку, на взгляд с поволокой, с коварным призывом… Глаза, как будто он недавно курил опиум – увлечение мужчин от бедняков до богатеев, новомодный сладкий порок.
Да, я все-таки вспомнила. И дядя, и Робби, теперь вот и Торн – эта легкая безуминка во взгляде и чувство, что тебе подвластен весь мир.
– Как мои слуги? Они вам не докучали? – продолжил расспрос мужчина, будто специально растягивая время. Отдаляя меня от заветной цели.
И внезапно самообладание, подточенное, расшатанное, дало трещину – я шагнула вперед и бросила ему в лицо фразу, полную упрека и жгучей злости на несправедливость:
– Вы велели им запереть меня здесь и никуда не пускать, будто я преступница!
Он слушал меня со снисхождением и легким любопытством, словно – вот удивительное дело – стоящая перед ним табуретка вдруг заговорила.
– Это все ради вашей же безопасности, дорогая. Или мало было того покушения? – спросил, отлепившись от столбика кровати и шагнул ко мне. – Да-да, не смотрите на меня такими круглыми глазами. Я знаю, тот мальчишка, Робби, хотел вашей смерти – я видел это желание в его глазах.