Зверь потерся носом о ладонь, а я потрепала его по холке. Потом вернулась на мощеную плитами садовую дорожку, чтобы через несколько мгновений узреть толпу охранников с ружьями и факелами наперевес. Процессию возглавлял сам Торн Глоуд.
– Розалин? – он опустил нацеленное вперед дуло ружья. – Что вы здесь делаете?
– Мне было душно, и я решила подышать воздухом, осмотреть ваш чудесный сад.
Еще никогда в жизни я так старательно не улыбалась. Казалось, мои мысли написаны у меня на лбу и разгадать их – раз плюнуть. Особенно такому человеку, как Глоуд. В его глазах плясали отблески огня, и неясное внутреннее чувство подсказывало – он азартен до ужаса. Он любит игру, деньги, охоту – на зверей и на … женщин.
Торн криво улыбнулся.
– Вот как?
– Я немного заблудилась… – опустила глаза вниз, на носочки туфель, измазанных землей. А сама думала – лишь бы Волчок сидел тихо и не лез на рожон!
Что ж, была не была! Я закусила нижнюю губу и, сделав слезливый взгляд, полный отчаянной мольбы, с придыханием молвила:
– Мистер Глоуд, не могли бы вы проводить меня обратно? Только с вами я могу чувствовать себя в безопасности.
Плохая из меня артистка… Ох, плохая!
Но Глоуд купился или, по крайней мере, сделал вид. Он отдал ружье стоящему рядом охраннику:
– Признаться, мисс, я сперва подумал, что вы тоже решили поохотиться на таинственную тварь.
– Думаю, если бы она была поблизости, то я бы ее уже поймала. Или она меня, – я нервно хихикнула. – Но, как мы видим, здесь только я да ваши скульптуры.
– И то верно! – он галантно подставил локоть. – Пойдемте со мной, дорогая Розалин. Я вас проведу.
И я пошла, поборов желание обернуться и проверить, как там мой Волчок. Отчего-то мне стало перед ним очень стыдно. Я поняла, что не хочу, чтобы он видел меня под руку с Глоудом.
Он вел меня по дорожке, освещенной лишь неясным светом луны. Огни фонарей затерялись в сумеречной глубине сада, словно пугливые светлячки на болоте, растревоженные случайными путниками. Мы молчали, и казалось, громче моих каблуков стучит только мое собственное сердце. Я давилась страхом за своего лохматого друга, робела перед Глоудом, пальцы мои покоились на сгибе его локтя, и я не смела ими пошевелить.
Ну же, пусть скажет хоть слово, прервет эту гнетущую тишину, и мне перестанет казаться, что я иду под руку не с человеком, а с…
– Розалин, вы так дрожите, будто я серый волк, – низким голосом шепнул он, наклонившись к самому уху. Коснулся дыханием волос, накрыл мои пальцы своими. – Не бойтесь, дорогая, я вас не обижу.
Покоробило фривольное обращение, и я невольно передернула плечами. Хотелось бы верить, что у него слова не расходятся с действиями. Я чувствовала себя наедине с Торном Глоудом куда более беззащитной, чем рядом с моим волком. Торн был учтив и почти мил, но сквозь трещины маски проглядывала таящаяся в нем тьма.