Ник помедлил, нахмурившись.
А когда он последний раз был в Сан-Франциско?
Этот вопрос каким-то образом выдернул его из горя достаточно надолго, чтобы он реально осмотрелся по сторонам.
Он отчаянно хотел привезти с собой свою девушку («жену», — пробормотал его разум) в этот раз, потому что осознал, как мало путешествовал в последние годы, даже если не считать работу. Он надеялся, что они с Уинтер превратят это в отпуск. Она могла бы смотреть бои из номера отеля, если не хотела видеть это дерьмо живьём. Они могли бы погулять в центре, походить по клубам, трахаться в роскошной ванне отеля как кролики.
Может, Ник даже вновь вспомнил бы, каково это — путешествовать.
Он хотел сделать усилие и миновать свои старые загоны и дурные воспоминания теперь, когда Уинтер вернулась в его жизнь.
С тех пор, как они покинули Лондон, он остро осознавал, насколько мало он ездил куда-либо после того, как покинул Белую Смерть.
Он был в Лос-Анджелесе… затем переехал в Нью-Йорк.
До этого, до Лос-Анджелеса…
Он ни черта не помнил.
Должно быть, примерно в тот момент он стёр память, потому что всё в разуме Ника попросту потемнело. Были проблески — кусочки войны, Белой Смерти…
Он снова сосредоточился на доме.
Разве дом его родителей не был уничтожен? У него имелось воспоминание о том, что их дом в какой-то момент сравняли с землёй. Ничего не осталось. Он помнил, как плакал… с кем-то. Это был Даледжем? Энджел?
Или это была Мириам?
Нахмурившись, Ник толкнул низкую деревянную калитку.
Та скрипнула под его ладонями.
И даже этот скрип ощущался знакомым.
Он подошёл к крутым деревянным ступенькам и поднялся по ним на маленькое антикварное белое и явно отремонтированное деревянное крыльцо.
Он поколебался несколько секунд, стоя там.
Кто бы ни жил в этом доме, они, естественно, уже увидели его через наблюдение.
Теперь это был ещё более дорогой район, чем раньше.
Они знали, что он стоит на их крыльце как придурок. Они даже могли знать, что он вампир, поскольку Ник не потрудился надеть контактные линзы перед тем, как вышел из своего пятизвёздочного отеля на Маркет-стрит. Ему говорили, что в последнее время Сан-Франциско весьма дружелюбно относился к вампирам, и никто не станет преследовать его исключительно из-за расы.
И всё же весьма высока вероятность, что они вызовут копов.
Подняв руку, Ник поколебался ровно настолько, чтобы замереть неподвижно.
Затем резко постучал по дереву.
И только потом до него дошло, насколько это странно.
Сейчас уже никто не стучал. Так он сделал бы в прошлом, будучи человеком и придя в дом родителей. Но теперь никто так не делал.