Марк стал моим другом. Возможно, даже кем-то больше, чем друг, потому что… Сложно объяснить, подобное только чувствуется. Когда сжимают твою руку, выражая поддержку, улыбаются – нежно, ласково, обнимают, будто пряча от всего мира, с интересом слушают, как прошел день, и дают советы.
А как-то он подошел ко мне после ужина и, походив вокруг да около и немного помявшись, спросил:
– Поля, а ты не можешь, пожалуйста… со мной поспать?
При этом он выглядел несколько смущенным, что для Марка совсем не типично. Да, он, конечно, поменял ко мне свое отношение, но сам абсолютно не изменился. Я его и не пыталась изменить, лишь просила быть более мягким и поменьше грубить.
– Мне иногда снятся… неприятные сны, – продолжил Марик. – А рядом с тобой мне всегда лучше.
"Рядом с тобой мне всегда лучше" – наверное, это самые милые и трогательные слова, что мне говорили.
– Могу, конечно, – я широко улыбнулась. – И мы будем сегодня смотреть…
– Никаких девичьих соплей! – предупредил меня брат.
Я закатила глаза:
– Я всего лишь раз захотела посмотреть подростковую драму, а ты уже перечислил меня к сентиментальным девам.
– Угу, – хмыкнул он. – Только забыла одну маленькую деталь: ты приобщаться к киношедевру пожелала со мной, и я терпел два часа концентрированную розовую чепуху.
– Да ну тебя, – отмахнулась я. – Ладно, сам тогда выберешь фильм.
– Я люблю выбирать, – ухмыльнулся Марик, явно задумав показать мне какой-нибудь ужастик.
– Только не… – начала я, уже понимая, что крупно попала.
– Поздно, Поля, поздно!
Потом мы не раз ложились вместе. Мое розовое одеяло уже привычно смотрелось на черном постельном белье Марика. Мне тоже с ним спалось спокойно и уютно, а его запах стал родным.
***
Я сидела на лавочке в кладовой школы и сквозь слезы смотрела на тетрадь с огромной двойкой. Моей первой двойкой.
Шлеп!
И большая капля упала на линованную поверхность, размазав красную пасту. Мгновенно стерла ее и отложила тетрадку, чтобы не портить еще сильнее.
Все плохо, все просто плохо…
Дверь скрипнула, заставив меня вздрогнуть, я резко повернулась, но выдохнула: это Марк.
– Эй, маленькая, ты чего сырость развела? – взгляд ярких зеленых глаз остановился на плохой оценке. – Из-за такой ерунды?
Я лишь всхлипнула.
Марик подошел ко мне, устроился рядом, обняв за плечи.
– Хочешь, мы вместе сегодня сделаем это задание, и ты завтра покажешь учителю? Обещаю, что он дар речи потеряет от твоего безупречного сочинения. Зуб даю… Хотя он мне самому нужен, потому дам зуб Алексея Михайловича, он учитель, ему и страдать.
– Ты невыносим, – фыркнула я.