Вокруг витала ярость. Ее концентрация сбивала с толку. Так много! Целый клубок ярости разных оттенков красного и синего. Щиты эмпатии перестраивать всегда было долго, а сейчас, после очередного отравления, сделать это было сложнее всего. Нужно отсечь превалирующие свежие эмоции, тогда откроется слой более старых, но не менее смертоносных чувств.
Запахи крови доносились равномерно отовсюду. Кровь была даже на потолке. Если помещение настолько залито следами боя, то, как нападавший покинул его? И покинул ли он его?
– Место напоминает ритуальные капища культа Смерти, – задумчиво протянул Дориан.
– Не напоминай мне об этом, – концентрация двух запахов крови разной по консистенции была ближе к двум опрокинутым креслам и небольшому столику. – Здесь сидело двое магов. Женщина и мужчина. Дориан, остаточной магии в комнате много?
– Ты ее все еще не видишь?
– Я едва ли тебя различаю при свете. А здесь темно.
– Здесь все в остаточных явлениях. Нет места, откуда бы ни испарялась вязь.
– Структура охранных заклинаний дворца повреждена?
– О, да. Все маги носятся по дворцу, пытаясь восстановить защиту. В крыле короля уже штатно работает комната записи и поддержания вязей защиты и пологов.
– Слишком масштабно для одного меня. Как думаешь, может ли это быть отвлекающим маневром для чего-то большего?
– Все может быть. Простые умы смертных в достаточной степени извращены в интригах, – все также спокойно произнес Дориан.
– А как же местная принцесса?
– Пока я здесь, ей ничего не угрожает.
Кровь на креслах. Расположение мебели сложно узнать. Нужен кто-то, кто знал комнату до ее разрушения.
– Дориан, ты был в этой комнате до разрушения?
– Да.
– Ты не представляешь, как меня это радует. Сегодня запахов с меня уже достаточно… где и как здесь стояла мебель? – ответ оказался более продуктивен, чем ожидалось. Алхимик показал мне свои воспоминания об этом месте. – Благодарю.
– Мгм, – отмахнулся мужчина. Я посмотрела на Дориана. Он что-то рассматривал на стене. Затем, подняв руку, начертил на более темном участке сложный символ, смотреть на который мне было больно моими ослепшими глазами. Пятна крови на полу в том месте, где стояло два кресла. Сейчас они были опрокинуты, и у одного не хватало ножек, у второго была сломана спинка. Меж ними лежала тренога, остальная часть стола лежала в углу. Десятки, нет, сотни тысяч кристаллов записей, кристаллов, что поддерживали защиту во дворце, сейчас тускло мерцали. Верх комнаты, то, что заменяло здесь потолок – толстое стекло – был расколот и через эту трещину были видны гроздья кристаллов, переплетающихся жгутами металла и обсидиана.