“Ты будешь причастна к смерти бессалийца!” – нагнетал обстановку внутренний голос.
Да, буду. Да, я знала, что за головой старшего Гвидичи придут. Однако полностью поверить в его рассказ о защите источника не смогла. У меня целая школа детей, а рядом всесильный маг с неизвестными намерениями. Да, он влюблён. Да, он открылся мне. А я его предала.
“Ты можешь идти наперекор традициям Клана Смерти, – повторял отец, – но защищать его интересы обязана”.
Я защищала, как могла. Сообщила своему главе всё, что узнала от Франко. Про маску, про развоплощение Сираи, про родство с Соколом, про способности читать мысли. И про ограничение, связанное со зрительным контактом тоже. Я даже упомянула ослепляющее заклятие.
Тяжело было отправить письмо. Меня разрывало от противоречивых чувств. Фактически я наточила клинок. Убийцам оставалось лишь вонзить его в сердце человека, отпаивавшего почти заплаканную директрису травяным чаем.
– Хватит, – я сжала пальцами виски. – Делай, что должна. У тебя завхоз ушла за грань, посудомойка уволена. Вот, о чём нужно думать.
Чувство вины подождёт. Вместе с болью от измены жениха. Пусть они выйдут со слезами ночью, когда все проблемы уже решатся. Когда я буду одна, обниму подушку и позволю себе поплакать.
В первую очередь я написала письмо лине Хельде. Попросила её посоветовать мне нового завхоза. Пока ещё система, налаженная Сираей, работала, но в любой момент могла дать сбой. Нужен умный человек с богатым опытом. И чтобы не воровал из бюджета школы.
“Легче дракона найти, чем такого завхоза!” – думала я, пока складывала листок вчетверо и закрывала в почтовой шкатулке.
Проблема с посудомойкой решалась проще. Я пригласила Данта и уточнила, сможет ли Доротея управиться с таким объёмом работы.
– Вполне, – кивнул он. – Сестре становится лучше с каждым днём. Она справится.
“А если нет, я помогу”, – читалось в его взгляде.
– Замечательно. Тогда пусть приступает с сегодняшнего дня, Саре нужна помощь на кухне.
Работник из Тёмной империи ушёл за сестрой, а я осталась наедине с собой. Запястье будто мёрзло без помолвочного браслета. Игнорировать неприятные ощущения оказалось непросто. Сердце ныло тупой болью, кровью истекало.
“Он сейчас с ней, – гремело в мыслях. – Обнимает, целует, говорит о любви. Клянётся, что будет верен. Лжёт, как лгал мне. Она простит. Мудрая женщина закрывает глаза на мужские слабости!”
А я не закрывала. Разорвала помолвку, разве что в лицо Соколу браслет не швырнула. Страдала теперь. Но по-другому поступить просто не могла. Что должна была сделать? Улыбнуться жениху, сказать, будто всё понимаю?