– А какая из версий ближе всего к истине, мастер? – с интересом спросил юноша. Историк с удобством расположился на гладком камне, похрустывая яблоком.
Арвентарин изогнул шею; изумрудные глаза блеснули иронией.
– А вот это тебе лучше установить самому. Кто здесь воспитанник Ордена Времени, в конце-то концов? Раскрывать тайны прошлого – твое дело.
– Несомненно, – кивнул юноша. – Но выяснять, кто именно первым высказался о «приглашении», я не стану. Какая разница – когда эту идею подбросили со стороны…
Арвентарин на мгновение зажмурился, сощурив глаза.
– Иногда мне казалось, что они считают меня просто ящеркой, – заметил он.
– Они подумали, что вы были молоды и неопытны, мастер, – засмеялся юноша.
– Я и сейчас молод, как им и сказал, – с напускной обидой ответил Арвентарин. – Триста семьдесят шесть лет для дракона – не возраст. Не моя вина, что «молодость» они восприняли с точки зрения своих кратких жизней.
Историк снова рассмеялся.
– В Ордене учат смотреть иначе, мастер, как вы знаете. И потому то, что я видел в Арвенте, отправившись туда по вашей просьбе, складывается в четкую картину будущего.
– И какую же? – заинтересованно спросил дракон.
– Довольно простую, – задумчиво отозвался историк. – Я полагаю, что вы намеренно притворились юным и несведущим. Намеренно позволили городу процветать под своим крылом, а его основателям – богатеть и привыкать к власти. И вот теперь, когда они сами путаются в прошлом, вы можете протянуть…
Он покосился на чешую и внушительные когти Арвентарина.
– …строгую длань и напомнить, что правите все-таки вы, а они – лишь наместники. И, если вы должным образом это осуществите, будут работать так же усердно, как и раньше – но уже не на себя, а на вас.
Дракон снова чуть изогнул шею; зеленые глаза заискрились.
– Но… – помедлив, сказал юноша, – я думаю, нет смысла спрашивать – прав ли я?
– Несомненно, – отозвался Арвентарин. – И что же ты думаешь о таком будущем?
– Я лишь скромный историк, – пожал плечами юноша. – Не мне судить. Но ясно одно – пока вы правите, а назначенные вами – управляют, Арвента будет стоять.
Он улыбнулся и добавил:
– Так и запишу.
01.05.2013
Первую строку Римель написал о небе.
Он обдумывал ее, месяц пробыв на вершине горы Арами и вглядываясь в простирающиеся над головой небеса – то чистейшую синеву, то черный покров туч, то белоснежное облачное поле, которому было не видно конца, то усыпанный звездами черный бархат. Невозможно было вложить небо в слова, не погрузившись в него, не дав небесам отразиться в собственном взгляде. Облака смотрели на него сверху, проплывая и оглядываясь, а звезды весело усмехались, дивясь человеку, столь увлеченному недостижимым.