После такого позора «крысам» никогда не стать крутыми. Если о них и будут рассказывать, то только как о неудачниках. Никто не захочет к ним идти. Пойдут в другую банду сами – так главари запихнут их в самые низы, превратят в мелочь у других на посылках.
– Ах ты, сволочь… – потрясенно выдохнул Резак.
Куница криво улыбнулся.
– Ага. Вам конец, уроды.
Глаза Людокрыса налились кровью; он шагнул вперед, поднимая нож.
– Плевать, конец или нет, – прорычал он. – Сперва я тебя освежую и зажарю.
Куница стиснул бесполезное оружие, остро понимая – сейчас все кончится. С четверыми ему просто не совладать. Даже с полным зарядом бы не успел.
Но он хотя бы расквитался за компанию. Хоть это утешит.
– Парень, – сказал Голос. – Хочешь нож?
– Да! – выкрикнул Куница, не думая о том, как это выглядит. Поздно думать. Поздно бояться, что тебя сочтут психом.
И лишь через миг он сообразил, что Людокрыс с подручными застыли, удивленно оглянувшись.
Они тоже слышали Голос.
А миг спустя нечто вспороло уличные сумерки, и Бита рухнул на колени, завалился на бок, булькая кровью. Из его груди торчала рукоять ножа – громадного, в руках Куницы он бы казался мечом.
Некто в темноте наверху метнул его с такой силой, что пробил «крыса» насквозь, угодив точно в сердце.
На мгновение все замерли. Потом тишину разорвал жуткий крик.
Тело Кабеля словно раскрылось по десятку линий, вспенилось кровью и внутренностями; голова полетела в сторону, распялив рот в беззвучном вопле. Размытая тень за спиной «крыса» исчезла, и ошметки тела осели на мостовую, хлюпнули на камнях.
Резак сорвался с места, ринулся прочь по улице – но длинный гибкий шнур выметнулся из мрака, захватил горло беглеца, вздернул вверх. Снова вопль, отдавшийся эхом по окрестностям – и сверху посыпались куски. Рука. Уши. Пальцы. Кишки. Нетронутая голова.
Людокрыс нечленораздельно взвыл и ринулся вперед, к единственной цели, какую видел – к Кунице. Тот, едва успев стряхнуть ошеломленное оцепенение, рухнул и откатился, больно приложившись плечом о мостовую и врезавшись спиной в стену. Но главное – нож главаря рубанул по воздуху, не задев Куницу.
Людокрыс развернулся, кинулся к врагу, рыча от злости – и за спиной бандита соткалась тень.
Куница сам удивился тому, что смог распознать случившееся – ему казалось, что все удары слились в единый миг, были нанесены со скоростью молнии.
Первый – и рука с ножом отлетает прочь, расплескивая в сумерки темную кровь.
Второй – и кисть другой руки падает на землю, еще пытаясь скрести ее бледными пальцами.
Третий – и грудь Людокрыса раскрывается, словно фабричные двери, блестя белыми осколками костей, истекая темными ручьями.