Юре всегда было стыдно, когда на его глазах лгали. Он слышал, как Надя в коридоре шутила со своей матерью: "Я не из тех, кого можно выгнать на Волго-Дон -- надолго -- вон".
-- Вы говорите, ваша мама не может подняться на второй этаж?! -- с возмущением воскликнул Юра, поднимаясь. -- Да ведь она стоит здесь, за дверью, на четвертом этаже!..
Оксана Сидоровна с готовностью пошла навстречу девушке и определила ее туда, где, как она заметила, "не выстроен ни один двухэтажный дом".
Она перелистывала уже другое личное дело, а губы ее все еще были поджаты непримиримо. Оксана Сидоровна уже дважды перечитывала: "Здоров. Два курса математического". Наконец, она отодвинула картонную папку.
"Воду решетом носим... Пять лет воспитывали деваху..."
Оксана Сидоровна злилась и на себя ("в университете всего месяц, никого из филфака не знаю, черт дернул распределять без ректора"), и на Родионова, и даже на очередное личное дело, которое она начала вновь листать.
-- Гильберг Яков Моисеевич.
Чем больше углублялась она в анкету, тем быстрее проходила злость. Биография у юноши боевая. Летчик-наблюдатель. Затем, после ранения, флаг-штурман бомбардировочной эскадрильи. И какой-то еще... минно-торпедной...
"Неужто у нас было, как у японцев? Люди-торпеды? Камикадзе?.. С ума сойти!.. Так! Три ордена Боевого Красного Знамени. Два -- Отечественной войны. Медалей... Ну и парень!.."
Привычным взглядом окинув партийную характеристику студента, Оксана Сидоровна прочитала только заключительный абзац: ей все было ясно. Лучшего кандидата на должность директора техникума в Охотске и желать нельзя.
-- Попросите его!
Юра позвал Яшу Гильберга и остался в коридоре, присоединившись к возбужденным студентам, которые бранили, уговаривали, стыдили Надьку.
Оксана Сидоровна не спеша подняла голову. К ней приближался, казалось, разболтанной походкой узкоплечий смуглый юноша. Еще издали он пристально взглянул на нее большими антрацитовыми глазами. Он чем-то напоминал ей древнего египтянина, то ли плоским лбом над прямым острым носом, то ли приподнятым подбородком.
Подойдя к стулу, юноша не сел, а плюхнулся на него.
"Даже сидит, как мумия", -- отметила про себя Оксана Сидоровна.
Только тут она разглядела, что яркий зеленоватый пиджак юноши был наброшен внакидку. Внакидку?! Это уж слишком!.. И галстук пижонский, будто на танцульки собрался.
Ею снова овладело раздражение. "Мало мне наглой дуры, теперь этот мальчик из джаза!"
-- Каковы ваши планы? -- сухо задала она первый обязательный вопрос.
-- Я рекомендован кафедрой в аспирантуру.