По меркам простака с виду ей не дашь больше сорока лет, а если учесть то, что она ведьма — ей вполне могло быть уже давно за шестьдесят. Зеленые глаза из-под низких бровей одаривали учеников цепким взглядом. Крупный крючковатый нос обещал легко разнюхать любую шалость, если кто-то решит ее сотворить. А тонкие губы подсказывали, что все произнесенные ими слова — чистейшая и суровая правда, а нрав у нашей сопровождающей тот еще и лучше с ней не связываться.
Уже на месте назначения мы с Мэй облегченно вздохнули. Я — мысленно радуясь, что я наконец-то оказалась в Академии и теперь все беды позади: меня никто не отчислит и не накажет за настырного Котю. А Мэй поставила на землю чемодан и, упершись ладонями в спину, потянулась, запрокинув к небу лицо. Как вдруг… поднялся гомон и откуда-то слева раздался крик:
— Поберегись!
Глава 7
Наученная горьким опытом в ботаническом саду тетушки Марты, где меня с завидной периодичностью пытался проглотить гигантский гибрид мухоловки и непентеса, и дома Котей, который в поиске мандрагоры часто лазил по шкафам и ронял на голову банки, я среагировала быстро и отпрыгнула. Только потом увидела скачущий по земле чемодан с раскрытой пастью — именно пастью, потому что серебристые застежки выглядели как клыки, а торчащий наружу красный рукав, как язык. И это… ожившее чудо неслось к зазевавшаяся Мэй, которая только-только перестала сладко потягиваться и с улыбкой произнесла:
— Ох-хох! Наконец-то мы добрались!
— Мэй! — крикнула я, а чемодан ровно в этот момент достиг свою незадачливую «жертву».
Клацнув застежками, подпрыгнул и со всего маху ударил Мэй в живот, повалив ее на землю. Та только и успела сдавленно пикнуть да ухватиться за его «челюсти», а чемодан выпустил щупальца… Бр-р-р… Штанины и, точно спрут, обвил ее.
— П-помогите! Помогите кто-нибудь! — с дрожью в голосе выдавила Мэй.
А у меня в голове промелькнуло: «Вот наглядный пример, почему чары могут быть опасными». И пока этот наглядный пример не откусил Мэй голову, под гогот и оханье других учеников я кинулась ей на помощь — больше никто не осмелился противостоять взбесившемуся чемодану.
— А ну… Отпусти ее! — прокряхтела я, пытаясь освободить некогда чистенькую, ухоженную и свежую, а теперь пыльную, мятую и взъерошенную Мэй от хотя бы одной пижамной полосатой штанины.
И о чудо! Она поддалась! Штанина, конечно… Вот только стоило ее выпустить, чтобы броситься ко второй, как она опять потянулась к Мэй. Грозно рыкнув от боли (Котя отчаянно в меня вцепился, чтобы не свалиться) и досады, я опять схватилась за сопротивляющуюся штанину и потянула за нее в надежде оттащить этот злосчастный чемодан, который уже щелкал застежками в опасной близости от лица Мэй. И вот! Наконец-то прибыла помощь…