— Жива? — спросил Гриша.
— Она пока в реанимации.
— А ты? — спросил он. Я удивилась его вопросом.
— Нормально.
— Завтра надо будет в отделение прийти, — сказал Гриша. — Я не могу. Ты сходишь?
— Да, конечно.
— Хорошо.
— Поедем, Павел. Вер, мы на созвоне.
— Конечно.
Кешка стоял чуть в стороне, куря сигарету. Гриша ему кивнул и пошел к машине.
— Опять начал курить? — спросила я, подходя к Кеше.
— Когда нервничаю, то вновь возвращаюсь к этой привычке. Вер, я же не железный.
— Я уже не знаю какой ты. Чего тут делал Гриша?
— Думали с ним, что делать дальше, — ответил Кеша. Он затушил сигарету. — Заодно он Ритины вещи привез. Когда ее в палату переведут, то тебе проще будет ей их привезти, чем ему. Поднимемся?
— Конечно.
— Мало ли. Может, ты меня видеть не хочешь.
— Не хочу, — ответила я. — Это все из-за тебя случилось и из-за Алика.
— Частично.
Мы подошли к квартире. И тут меня начало трясти. Нервное напряжение начало спадать. Я разревелась в коридоре. Стоило Кеше меня обнять, как я повисла у него на шее, спрятав лицо у него на плече.
— Мне плохо, Кеш. Я ее могла сегодня потерять. Не думала, что может быть так плохо. Никогда не думала…
— Она твоя дочь. И ничего ты с этим не сделаешь. Зря ты думаешь, что не чувствуешь их и что они смогут без тебя. Они смогут, но им будет очень тяжело.
— Не надо ничего говорить. Не смей это говорить. Все из-за тебя случилось.
— Из-за меня, — он не спорил. Расстегнул мою куртку. — Что ты хочешь, чтоб я сделал? Попросил прощение? Этого не будет. Я поступил правильно. Иногда, чтоб понять, что по-настоящему ценно, то это надо потерять. Или почти потерять.
— Жестоко.
— Нет.
— Я хочу напиться.
— На кухне есть водка и пиво. Что хочешь выпить?
— Я опять сорвусь в запой.
— Сорвешься. Не сможешь ходить к Рите и ухаживать за ней. А ей сейчас нужна твоя помощь. Твое внимание. Ты когда-нибудь болела? Серьезно. До больницы.
— Нет. Один раз болела сильно. С температурой, рвотой.
— И? Хотела, чтоб мама была рядом?
— Хотела. Но она не приехала. Бабушка поехала в город за лекарствами, а я лежала одна в доме и боролась с ужасами. Тогда все страхи ожили. Сейчас понимаю, что это из-за температуры, но тогда казалось, что это правда.
— Выбор за тобой, Вер. Ты можешь сейчас утопить себя в горе и жалости к себе. Или идем дальше.
Когда я зашла на кухню, то увидела накрытый стол. Закуска на тарелках. Несколько бутылок, к которым так и тянулась рука, рюмки, пачки с соком…
— Зачем? — я посмотрела на Кешу, который невозмутимо смотрел на меня.
— Забочусь о тебе. Ты сегодня не обедала. И не ужинала.