— Я не буду…
— Есть или пить?
— И то, и другое, — ответила я.
— Есть надо, — ответил Кеша. — Умывайся и садись за стол.
— Мне не пять лет.
В голове была путаница. Страх смешивался с голосом разума, который говорил, что надо было бежать от Кеше, решивший начать какую-то жестокую игру. Эта игра была опасной. Ладно, когда в ней участвовала я, но другие…
— Посмотри на меня.
— Зачем? — спросила я.
— Хочу понять о чем ты думаешь.
— Я не позволю тебе играть моими детьми. Ты, вместе с Аликом, вы не понимаете…
— Что не понимаем? — он скользнул пальцами по моей щеке. Заставил посмотреть в его глаза. Глубина взгляда никуда не делась. Она затягивала. Поглощала и заставляла забывать себя.
— Ты будешь со мной? — спросил он.
— Я не могу, — ответила я. Слезы текли по щекам, но я их уже не замечала. — Хочу, но не могу. Ты все уничтожишь.
— Чего уничтожу? Для начала надо построить, прежде чем уничтожать, — сказал он. Улыбнулся. Наклонился ко мне, чтоб поцеловать в щеку.
— Кеш, мне так плохо…
— Я знаю. Доверься мне. Не убегай больше. Просто доверься.
— Я не могу.
— Можешь. Ты можешь позволить мне сделать то, что я хочу, — прошептал он, накрывая мои губы своими. — Давай, сдавайся. Ты уже согласилась, когда переехала сюда.
— Да.
— Тогда в чем проблема?
— Ты опасный человек.
— Нет. Всего лишь стою на своем месте. А твое место чуть позади. Это тебя и смущает.
— Нет. Меня пугает…
— Все будет исправлено. Просто поверь, — ответил Кеша.
Поверить хотелось. Усталость, холод, растерянность — все это опять было на душе. Кеша же предлагал тепло и заботу, но и требовал расплату за это. С его стороны было подло пользоваться ситуацией, но Кеша так не считал.
— Хорошо, — согласилась я, не узнавая своего голоса. Кеша довольно улыбнулся. Поднял меня на руки и понес в сторону спальни.
Наверное, мне это было нужно. Пусть и неправильно, но я хотела забыться и раствориться в чужом тепле. Мы уже с ним не раз занимались любовью. Я знала, что он может быть нежным, но сегодня Кешка превратился в эгоиста, который только брал и совсем не отдавал. Мне было больно от его щипков, но сегодня я не возражала, а добровольно подставляла тело под его руки и губы. Он же этим пользовался, наказывая меня за слабость, дурость и неумение жить. Кешка забирал душевную боль, заменяя ее физической. Эйфория. Она появилась внезапно. В тот миг, когда мы словно растворились друг в друге. Безумие. Слабость. Боль от его пальцев, что впились в мои ягодицы, прошлась отголоском по нервам. Я упала на него, купаясь в тепле, которым щедром делился Кеша.
Я хотела встать, но он уложил меня рядом. Ласково прошелся по груди, животу.