А с Кешкой было иначе. Я не видела в нем этот свет. Чувствовала тепло, но не бежала на этот огонек, чтоб опалить крылья, а скорее грелась в нем. Мне было с ним хорошо, но…
Вечером мама общалась с внуками. Они и раньше с ней часто созванивались, иногда к ней ездили, в отличие от меня. Я же сидела в комнате и смотрела в окно.
— Чего грустишь? — спросил Кеша. Он прикрыл дверь.
— А я ведь с тобой только из-за того, что мне одиноко одной.
— Разве это плохо? Люди и сходятся, чтоб не чувствовать одиночества, обрести поддержку и объединиться для борьбы с внешним миром, — ответил Кеша.
— Но чтоб стать нормальной полной личностью, то нельзя зависеть от других людей.
— Вер, это все глупости. Тебе сейчас хорошо? Или плохо?
— Хорошо.
— Тогда оставь сомнения и живи вот этим моментом. Будет плохо, так начнем думать, как это исправить. Все же можно исправить. Мы же не смертный приговор подписываем.
— Все равно, это серьезный шаг.
— Серьезный шаг — это начать жить вместе. Остальное — это ерунда.
Он меня обнял. А я закрыла глаза, чувствуя, что Кешка прав. Главный шаг уже был сделан. Теперь я шла вперед и наблюдала, как жизнь продолжала меняться.
Мы расписались. В начале июня родилась девочка. Маленькая. На две недели раньше срока, но здоровая и крикливая. Кешка взял неделю отпуска и не отходил от нее ни на шаг. Я никогда не видела его таким счастливым. А я? Я чуть вновь не наступила на те же грабли, что и с Гришей. Все время приходилось себе напоминать, что не надо никуда бежать, не пытаться все решить самой, а надо было решать вместе с Кешей. И это было тяжело.
— Ты чего злишься? — спросил Кеша.
— Устала. Хочу напиться.
— Ты ребенка кормишь.
— Кормлю, поэтому и злюсь.
— Тебе не нужен алкоголь. Отдохнешь и настроение поднимется. Несколько дней не спала, вот и…
— Кеш, я боюсь.
— Знаю, — ответил Кеша. — И мне страшно. Но справляемся. Давай искать квартиру. Пора съезжать со съемной.
— Твоя мама квартиру продала?
— Да. Так что какие-то деньги есть.
Я держалась. До последнего держалась. Иногда казалось, что сорвусь, но как-то Кешка возвращал меня на землю. Потом я узнала, что и с ним было такое. Он постоянно находился на грани, но держался. Держался, чтоб не начать пить, не бросить таблетки и не уйти в свою тоску. Но если бы он это сделал, то потерял бы и ребенка, и меня. Лето. Осень. Выпускной год у Павла. Девочка. Рита. Кешка. Новая квартира. Этот водоворот все закручивал и закручивал. С каждым днем я все больше и больше погружалась в заботы. Самое странное, что мне это нравилось.
— Так и должно быть, — сказал Кеша, когда я поделилась с ними своими наблюдениями.