— Я не видел в нем раскаянья, — ответил Аркадий. — Браваду, но не раскаянье.
— Они боятся, что ты сорвешься?
— Да. Чего смеешься?
— Тогда мы с тобой расстанемся и больше не увидимся. Я тебя из тюрьмы ждать не буду. Зато не надо будет думать о нашей непонятной дружбе. Знаешь, это получается, что одной проблемой будет меньше. И я смогу забраться в кровать, чтоб утонуть в жалости к себе.
— Ты меня считаешь проблемой? Это как-то обидно слышать.
— Пока ты ей еще не стал. Но потом станешь. Когда я немного в себя приду.
— Я за тобой ухаживаю, а ты меня проблемой считаешь? Нет. Это реально обидно.
— Но ты не обиделся.
— Я возмущен до глубины души.
Я посмотрела в его сторону. Ни капли обиды или возмущение. Играет ведь. И плохо играет. Даже не старается.
— Не верю.
— Я знаю, что ты думаешь обо мне сейчас и знаю, что будешь думать потом. Пока у тебя минута слабости, передышка. Вот и позволяешь быть с тобой рядом. Когда ты вновь почувствуешь почву под ногами, то я тебе не буду нужен. Максимум, что мы с тобой будем дружить какое-то время. Ты решишь найти кого-то себе более статусного человека, с которым будет не стыдно появится рядом. Решишь, что мне нужна будет рядом глупая девочка. Но это все будет потом. Пока же мы какое-то время будем просто дружить, находя в проблемах друг друга нужность. Естественно, каждый из нас справиться с этими проблемами в одиночку. Разве ты не переживешь развод? Переживешь. Вер, ты сильная женщина, которая скорее обиделась, чем сломалась. Пару недель и ты опять будешь прорываться вперед. Или я не переживу, что моя мать спит с мужиком, которого я никогда не хочу видеть? Переживу. Живу я же все это время как-то. Пить почти бросил. Курить бросаю. ЗОЖ рулит и все такое.
— Но так хочется, чтоб кто-то понял и поддержал.
— Да. Чтоб кто-то пришел в этот мирок ванной комнаты и разделил его на двоих, прогоняя страх, что больше никогда не сможешь жить в том мире, который прячется за дверью, — сказал Аркадий.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Поэтому и подошел к тебе вчера.
Он переплел свои пальцы с моими. Его лапа почти полностью поглотила мою руку. От него исходила какая-то странная сила и уверенность, которая притягивала. Я осторожно прислонила голову к его груди. Под ухом билось сердце. Спокойный ритм, как часы, монотонный и давно забытый — я и забыла, как это просто сидеть рядом с мужчиной. Память откручивала назад моменты, когда мы с Гришей только начали встречаться. Я вспомнила дом бабушке, где мы сидели на терраске и встречали рассвет, понимая, что после этого рассвета расстанемся с ним до следующего лета. Это был летний роман, который перешел в половину жизни.