Пресловутая Юля тоже ждет пояснений, но они обе не дожидаются.
— Что ж, — говорит Грач Юле, — здорово было встретиться и поболтать. Заходи, если еще здесь будешь. Яра, ты ко мне или…
И Яра не выдерживает. Разумеется, она не должна этого говорить. Ни в коем случае. Но оно вырывается само собой.
— Просто хотела сказать, что нашла твой ремень в бельевой корзине. Ты опять не вытащил его из джинс, когда бросал их в стирку. Я положила на кровать.
В небольшом пятачке коридора замирает даже воздух. Юля переводит очевидно шокированный и крайне заинтересованный взгляд на Грача. Очень красноречивый взгляд. В нем так и читается: «Серьезно?!»
— Яра, — по слогам шепчет Григорий, как всегда умудряясь вложить в ее имя слишком много всего.
Но Яру несет и ей не страшно. В этот момент ей кажется, что ее предали.
— Ладно, — говорит она, — не буду мешать. Приятно было познакомиться.
И устремляется дальше по коридору.
— Яра, — рявкает вслед Григорий, — ты куда?
Уф. Не стоило ему этого спрашивать. Потому что в свете ее эскапады ответ на этот вопрос будет совсем уж плох. И тем не менее она оборачивается и честно отвечает:
— К отцу. Он просил заехать.
И идет дальше, чувствую, как прожигает спину взгляд черных глаз.
Ай-ай-ай. Что будет?
Удивительно, но Контору она покидает никем не остановленная. И долго мнется на остановке, решая, куда ехать.
Он ее постеснялся. А она выставила его дураком.
Кто из них виноват больше? Почему ей кажется, что она?
Наверное, это трусость, но сейчас она не готова снова оказаться перед Гришей, и его черными глазами, и этим его «Яра». Поэтому в конце концов она садится в автобус, который увозит ее к родителям.
Дверь открывает мама.
— Я посижу у себя? — спрашивает Яра.
— Ну конечно… — отвечает она, и на лице ее отражается тревога. — Что-то случилось?
— Я случилась, — вздыхает Яра и бредет в свою комнату, которую по привычке все в этом доме до сих пор называют детской, закрывает дверь.
Три недели назад она окончательно уехала жить к Григорию. Родители сказали, что не будут ничего здесь менять, но отец поговаривает о том, что им надо бы снова переехать, и в новой квартире никакой ее комнаты конечно же не будет. Где она тогда станет прятаться?
Но пока такая возможность есть, и Яра падает на свою кровать лицом в подушку, вставляет в уши наушники и закрывает глаза. И лежит так неизвестно сколько, сделав музыку погромче, чтобы совсем уж наверняка, чтобы схорониться в ее коконе, отсидеться в ней, пока не наберется решимости выползти и предстать перед черными глазами.
Ее ждет не больше и не меньше как Страшный суд, ей-Богу.